Автор: Уильям Батлер Йейтс (с)
Перевод: Анна Блейз (с)
Из сборника «Волшебные и народные сказки ирландских крестьян»
Ирландское название фейри — шихог [sidheóg], уменьшительное от -ши в слове банши. Фейри — дини ши [daoine sidhe] («волшебный народ»). Кто они? «Падшие ангелы, не настолько хорошие, чтобы спастись, но и не настолько дурные, чтобы погибнуть», — говорят крестьяне. «Земные боги», — утверждает «Книга Армы». «Боги языческой Ирландии, — скажут вам ирландские собиратели древностей, — Туата де Данаан, которые, лишившись поклонения и жертвенной пищи, выродились в народном воображении, так что росту в них теперь от силы несколько пядей».
И добавят в доказательство, что правители волшебного народа носят имена древних героев Дану, что излюбленные места их собраний — места погребений Дану и что сами Туата де Данаан также звались в свое время слуа-ши [sleagh sidhe] («волшебное воинство») или маркра-ши («волшебные всадники»).
С другой стороны, многое свидетельствует и о том, что они — падшие ангелы. Посмотрите, что за нрав у этих существ, что за причуды, что за манера отвечать добром на добро и злом на зло. Все лучшее им дано — все, кроме совести и постоянства. Обидчивы до того, что и говорить-то о них лишний раз не стоит, а если величать, то не иначе как «знатью» или daoine maithe, «добрым народцем»; а вместе с тем, угодить им легче легкого: только оставляйте для них на ночь плошку молока на подоконнике, и они уж расстараются, чтобы оберечь вас от беды. В целом, народные поверья объясняют нам почти всё о них — о том, как они пали, но не погибли, ибо во зле их не было ни капли злобы.
Впрямь ли они «земные боги»? Быть может! Многие поэты и все мистики и оккультисты во все времена и повсеместно утверждали, что за покровом зримого шествуют, вереница за вереницей, разумные создания родом не от неба, но от земли, собственного облика не имеющие, но меняющие обличья либо по прихоти своей, либо сообразно разуму, что их созерцает. Руки не поднять без того, чтобы не взволновать целые сонмы и избежать их касания. Зримый мир — только их оболочка. Во сне мы ходим среди них, играем и воюем с ними. И, быть может, они, эти порожденья фантазии, — души людей в плавильном тигле.
Не подумайте, что фейри — непременно малютки. В них все переменчиво, даже рост. Похоже, они всегда такого роста и облика, какие им больше по нраву. Главные занятия их — пиры, сражения и любовь, да еще прекраснейшая в мире музыка. Труженик среди них лишь один — лепрекон-башмачник. Должно быть, в танцах они быстро снашивают башмаки. Одна женушка из округи Баллисодара прожила среди них семь лет. Домой она вернулась без пальцев на ногах — отплясала их напрочь.
Три великих праздника у них в году — канун Майского дня, канун Середины лета и Ноябрьский канун. В ночь на Майский праздник, каждый седьмой год, повсюду, но большей частью на «Торфяной Равнине» (где бы это ни было), они бьются между собой за урожай — им принадлежат самые лучшие колосья. Один старик рассказал мне, что видел однажды такую битву; в пылу сражения они сорвали соломенную кровлю с чьего-то дома. Окажись рядом еще кто-нибудь, люди увидели бы только могучий вихрь, взметающий в воздух все на своем пути. Когда ветер кружит солому и листья — это они, фейри; крестьяне тогда снимают шляпы и говорят: «Благослови их Господь!»
В канун Середины лета, когда на всех холмах жгут костры в память о Святом Иоанне, у фейри веселье в самом разгаре, и тут они могут приглядеть себе невесту среди смертных красавиц.
Канун Ноябрьского дня для них — самый печальный в году, ибо, по древнему гэльскому счету, это первая ночь зимы. Этой ночью они танцуют с привидениями; пука рыщет по земле, ведьмы творят свое колдовство, а девушки накрывают на стол во имя дьявола, дабы тень их суженого вошла через окно и отведала угощение. После той ночи ежевика уже не годится в пищу: пука ее испортила.
Рассердившись, фейри разят волшебными стрелами людей и скот, и тех разбивает паралич.
Когда им весело, они поют. Не одна бедняжка простилась с жизнью, раз услыхав их и истаяв от тоски по дивному пению. Среди прекрасных напевов старой Ирландии полным-полно их мелодий, невзначай подслушанных людьми. Ни один крестьянин в здравом уме не станет распевать «Прелестную доярку» поблизости от волшебного рата, ибо фейри ревнивы и не терпят, когда их песни коверкает неуклюжий смертный язык. Кэролан, последний ирландский бард, однажды заснул на вершине рата. С тех пор напевы фейри не умолкали у него в голове, — вот так он и стал великим человеком.
Могут ли они умереть? Блейк видел похороны фейри; но мы здесь, в Ирландии, считаем, что они бессмертны.
У строевых фэйри — зеленые куртки, а у одиноких — красные. На красной куртке лепрекона, как пишет Макэналли, семь рядов пуговиц — по семь пуговиц в каждом ряду. На западном побережье, по его словам, поверх этой красной куртки они надевают еще одну, шерстяную, с высоким ворсом, а в Ольстере лепрекон носит треуголку и когда затевает какое-нибудь особенное безобразие, то запрыгивает на стену и крутится там вверх ногами, на кончике шляпы. Макэналли рассказывает, что один крестьянин как-то раз наблюдал битву между зелеными и красными куртками. Когда зеленые стали брать верх, он так за них обрадовался, что не удержался и громко крикнул. Тотчас же всё исчезло, а крестьянина зашвырнуло в канаву.
Форты, они же раты или королевские дворы, — это обнесенные кольцевыми рвами небольшие участки земли, на которых, если начнешь копать, скорее всего наткнешься на подземные камеры — каменные ульи, сложенные насухо, без известки. На этих огороженных площадках древние кельты укрывались на зиму вместе со скотом и здесь же хоронили своих покойников. В народе их называют датскими фортами — из-за неверно истолкованного когда-то слова Danan (Tuath-de-Danan). Теперь в них нашли себе приют фэйри. Они ревниво оберегают свои пристанища от чужаков. Если кто раскопает их жилище, вскоре его скотину, родных или его самого свалит недуг. Поблизости от ратов иногда находят кремневые наконечники стрел — «стрелы фэйри», которые те пускают в людей и скот, если их рассердить.
Мерроу (или, по-ирландски, Moruadh или Murrúghach, от muir — «море» и oigh — «дева») — не такая уж редкость на необжитых побережьях, как говорят. Рыбаки их не любят, потому что встреча с ними — верное предвестье шторма. У мерроу-мужчин (если можно так выразиться; мужского рода от мерроу я не слыхал ни разу) зеленые зубы и зеленые волосы, поросячьи глазки и красный нос; однако женщины их прекрасны, несмотря ни на какой рыбий хвост и перепоночки, вроде утиных, между пальцами. Иногда они предпочитают — и, право же, их не за что винить! — миловидных рыбаков своим морским любовникам. В прошлом столетии неподалеку от Бантри нашли родившуюся от такого союза женщину, всю сплошь покрытую чешуей, точно рыба.
Временами мерроу выходят из моря и бродят по берегу, прикинувшись маленькими безрогими коровками. В обычном же своем облике они носят красные шапки, покрытые перьями. Называется такая шапка cohullen druith. Если ее украсть, то мерроу не сможет вернуться к себе под воду.
Красный цвет повсеместно считается магическим, с самых древних времен. Так что и у фэйри, и у волшебников шляпы почти всегда красные.
William Butler Yeats (c)
Перевод: Анна Блейз (с)
