Raven Kaldera (c)
Перевод: Анна Блейз (с)
Настоящий перевод доступен по лицензии Creative Commons «Attribution-NonCommercial-NoDerivs» («Атрибуция — Некоммерческое использование — Без производных произведений») 3.0 Непортированная.
Слово «рёкки» в значении «боги йотунов» ввела в обиход Эбби Хеласдоттир. Божественный статус этих сущностей вызывает ожесточенные споры между различными группами, работающими в Северной традиции. Одни считают их (и даже Хелу, грозную силу самой Смерти, которую не способен ни подчинить, ни улестить ни один ас) всего лишь великанами, далеко уступающими асам по значимости. Другие полагают, что это и впрямь божества, но божества злые или слишком опасные, чтобы всерьез им служить или работать с ними. (Последняя установка зачастую объясняется воспитанием: люди, выросшие в христианской традиции, привыкают делить весь мир на "добро" и "зло" и отводят рёккам то же место, которое христиане в своей картине мира зарезервировали за Сатаной.) По мнению третьих, на основе имеющихся свидетельств невозможно доказать, что люди когда-то действительно поклонялись этим сущностям как богам.
Но откуда же взялись так внезапно целые толпы людей, с которыми говорят эти темные боги? Как мы уже отмечали, в последнее время все чаще и чаще высказывается (в том числе, и среди ученых) гипотеза о том, что йотуны вообще и рёкки в частности были богами племен, населявших Скандинавию в глубокой древности и впоследствии покоренных индоевропейцами, которые принесли с собой новых богов — ванов и асов. В таком случае не исключено, что для некоторых из нас рёкки — самые настоящие боги предков, только предков гораздо более древних.
Согласно другой гипотезе, в последнее время в нашем мире стало появляться очень много людей с примесью йотунской крови (см. выше главу о проблеме йотунских родословных) и потому не стоит удивляться, что с ними общаются и работают боги их нечеловеческих предков. Масштабы этого явления заставляют усомниться в его случайном характере: не исключено, что массовый прирост носителей йотунской крови — следствие замысла самих йотунских богов. И в таком случае становится совершенно понятно, почему эти боги взывают к своим детям в нашем мире и пытаются их пробудить.
Как бы то ни было и как бы ни относились к этому те или иные группы и общины, численность последователей рёкков растет — и большинству из этих последователей совсем не по вкусу, что многие смотрят на них как на эдаких «северных сатанистов» или отводят им место вечных и непримиримых врагов. Нам, служителям рёкков, странно и неприятно наблюдать, как приверженцы Асатру при упоминании о нашей вере испуганно пятятся и хватаются за свои защитные амулеты. Мы осознаем всю сложность политики в божественных сферах и чувствуем, что всё устроено далеко не так примитивно, как полагают некоторые. Рёкки действительно темны — в том смысле, что силы их связаны со смертью и разрушением, с окончанием природных циклов. Но они — такая же естественная часть священного таинства жизни, как и силы рождения и созидания. То, что происходит среди последователей Северной традиции, — лишь одно из проявлений общей тенденции, охватившей в последние десятилетия все неоязыческие круги. Еще не так давно тем, кто чувствовал склонность к служению темным божествам — Кали, Гекате, Аиду, Персефоне, Керридвен, — приходилось защищаться от эстетических предрассудков (замаскированных под «духовные принципы») тех, кто поклонялся божествам, более привлекательным и удобным с социальной точки зрения. Но процесс «де-демонизации» Темных Богов в целом идет успешно: в наши дни идея о том, что окончание природного цикла столь же священно, сколь и начало (и, быть может, по-своему не менее прекрасно), распространилась уже достаточно широко и отвоевала себе место во многих общепринятых групповых ритуалах. Мы надеемся, что и в общинах последователей Северной традиции рано или поздно произойдет то же самое.
К рёккам — йотунским богам — обычно причисляют Локи, Ангрбоду (о которой мы уже рассказали в главе, посвященной Железному Лесу), Хелу, Фенрира, Йормунганда и Сурта с Синмарой (о которых шла речь в главе об огненных этинах). Иногда к ним прибавляют дракона Нидхёгга, Мордгуд, Менглёд, Утгарда-Локи и Хюндлу (см. главу о горных великанах), а также Сигюн (она происходит из асов, но оставила свой народ ради мужа). На каких основаниях йотун может приобрести божественный статус? Некоторые полагают, что к божествам следует относить лишь тех великанов, чьими именами клянутся другие йотуны, — но под это определение подпадает лишь первая из перечисленных групп. Некоторые утверждают, что божествами следует считать всех, кого мы, современные люди, способны расположить к себе служением или жертвами; и в этом случае йотунский пантеон оказывается гораздо более обширным. Но лично мне нравится замечание одного спемадра, предоставившего некоторые материалы для этой книги: «Если кто-то больше, старше и мудрее меня настолько, что я никогда с ним не сравнюсь, то я обращаюсь с ним как с божеством. И это правило никогда меня не подводило».
Что такое «рёкк»?
Эбби Хеласдоттир
Rökkr— это сумерки. Рагнарёк — это сумерки богов; тот же смысл заключен и в немецком переводе этого слова, «Götterdammerung». В данном случае сумерки символизируют закат власти богов, населяющих Асгард: на место асов снова приходят рёкки, боги более древнего пантеона. Таким образом, пантеон рёкков можно интерпретировать как олицетворение ночи, поглощающей асов. Но точнее было бы рассматривать рёкков именно как духов сумерек. В сумерках богиня ночи покрывает небосвод, и очертания рёкков проступают в звездах и созвездиях, вспыхивающих на ее черном теле. Вечерние сумерки (равно как и утренние, обозначающиеся в немецком языке тем же словом, «dammerung») — это время, когда все живое приходит в движение. Вечером ночные животные пробуждаются, дневные — спешат истратить остатки энергии перед отходом ко сну; то же самое, только наоборот, происходит на рассвете. И в эти времена ежедневно истончаются завесы между мирами: ночной мир сливается воедино с дневным, свет Золотого Солнца — с тайным сиянием Солнца Полуночного. Лучи природного и сверхъестественного светил смешиваются друг с другом, пусть хотя бы на несколько мгновений, — поэтому все краски на закате и на рассвете кажутся такими яркими и «нездешними».
Итак, сумерки — это время встречи миров, будь то миры ночи и дня, подземного и небесного, причинно-следственного и акаузального или жизни и смерти. И это царство сумерек, причастное обеим мирам, но ни к одному из них не сводящееся, — владения хагазуссы, «сидящей на заборе». «Хагазусса» — это и титул Хелы в ее ипостаси старухи (от которого происходят английское слово «hag» и немецкое «hexe» — «ведьма»), и одно из прозваний служительниц этой темной богини. Забор, ограда, с древнейших времен и до наших дней определяет границы поселения и служит для его защиты. У той, кто сидит на заборе, по одну руку — безопасность и привычная реальность повседневной жизни, а по другую — царство духов.
Вечерние сумерки вообще занимали в языческой картине мира важное место. В отличие от современных людей, для которых день начинается на рассвете, язычники древней Европы считали началом новых суток вечерние, закатные сумерки: ночь в их мировосприятии предшествовала дню. Этим объясняется, в частности, та важнейшая роль, которую в языческих праздниках играют кануны: торжества начинаются в ночь на праздничный день.
Rökkr — это тень. Следовательно, Рагнарёк — это уход богов в тень. С такой точки зрения, рёкков, опять же, можно рассматривать как тьму, поглощающую асов, но вернее было бы сказать, что они и есть тени — каузальные эманации акаузальной тьмы. Только вглядываясь в тень, можно уловить истинный образ Вселенной — черной бесконечности.
Тень — это душа. Это зримое свидетельство того, что сокрыто внутри. Египтяне включили хаибит (тень или отражение как образ личности) в число семи душ, присущих человеку. Отзвуки этих воззрений обнаруживаются и в античной картине мира, где душа мыслится как umbra (тень), переходящая после смерти в Царство Теней. Аналог этой Страны Теней в мире рёкков — Хельхейм, царство Хель, путь в которое лежит через Нифльхейм. «Nifl» — такое же многозначное слово, как и «rökkr», и близкое ему по смыслу: оно означает туман и облака, мрак и тьму, и от него произошли слова с теми же значениями в других языках (ср. древневерхненемецкое «nebul», древнесаксонское «nebal» или немецкое «nebel»).
Не случайно слово «Нифль» созвучно греческому имени «Нефела». Оба они означают тьму: первое — тень Хелы, второе — тень Геры. Этот ряд богинь продолжает темная древнеегипетская Нефтида, жена Сета (эквивалентом которого в пантеоне рёкков выступает Сурт), богиня подземного мира и заката. В семитских преданиях падшие ангелы, нефилим, — дети древней богини Нефеш, почитавшейся как Мировая Душа наряду со светлой Шехиной. В скандинавских мифах герои, подобные нефилим, — Нифлунги, более известные как Нибелунги, — тоже принадлежат Нифль-Хеле.
Rökkr — это тьма. Та самая тьма, которую таят в себе сумерки и тени. И только во тьме, во владениях Хелы и рёкков, мы можем развеять окружающие нас иллюзии и предстать лицом к лицу перед всем сущим, которое есть Ничто, и перед тем Ничто, которое и есть все сущее. Тьма рёкков — это суть бездны Гиннунгагап, в которой все потенции, вся материя, весь Вирд пребывают одновременно в двух предельных состояниях: расширенном до бесконечности и в сжатом до точки. Войти в Гиннунгагап — значит, вернуться в космическое лоно и его питающую тьму. Из этого темного лона богини выходит вся жизнь, точно так же как всякое отдельное живое существо выходит из темного чрева своей матери. И по завершении жизненного цикла все живое снова возвращается во тьму богини, в землю.
Тьма — основа нашей реальности. Это не что-то такое, что мы можем просто признать, а потом забыть, как пытаются уверить нас психологи, — это то, что окружает нас со всех сторон постоянно. То, что мы называем днем или светом, — лишь временное сокрытие тьмы. Тьма — это естественное и вечное состояние, тогда как свет (будь то пламя костра или сияние звезды) может лишь замаскировать ее на некоторое время, пока не иссякнет его собственная жизнь. На самом деле мы окружены тьмой всегда, или только наши глаза (реагирующие на свет) мешают нам это заметить. Признав эту тьму, мы осознаём, что обитаем во чреве богини — в пустоте Гиннунгагап — постоянно, хотя зримо она открывается нам лишь по ночам или в далеком космосе.
Единственный свет, сущий в этой тьме, — невообразимый свет самой тьмы (ибо пустота заключает в себе всё как единое целое). А предвестник этого света тьмы — свет сумерек, тенесвет, в котором сливаются воедино два мира, озаренные лучами двух солнц-близнецов, золотого и черного. Этот тенесвет и есть искра души (тени), которую Нифлунги стараются пробудить в богине Облаков — богине Неведомого.
Я искал в темноте, я молчал в великой и одинокой неподвижности ночи. Так я стал ангакоком: через видения, и сны, и встречи с крылатыми духами.
— Найягнег, эскимосский шаман
Перевод с англ. Анны Блейз
