Книга йотунов: работа с великанами Северной традиции. 20. Слуги тьмы: великаны Хельхейма

Хельхейм, нижний из Девяти миров, — хранилище и обитель Мертвых разных рас. Сюда попадают после смерти души йотунов и тех людей Мидгарда, которых не забрали Фрейя или валькирии Одина. Изредка в Хельхейм приходят и души альвов — это та десятина, которую Альвхейм выплачивает Хеле по давнему договору. И, по-видимому, души некоторых людей из нашего мира тоже оказываются там.

История Хельхейма неполна и отрывочна. Имеются некоторые смутные сведения о третьем мире, Йормунгрунде, возникшем вскоре после Муспелльхейма и Нифльхейма; его упоминают как подземный мир великанов. Уже в те времена им правила богиня по имени Хель,  но то была не дочь Локи. По-видимому, Хель — это не столько имя собственное, сколько титул владычицы загробного мира, переходящий по наследству. Как бы то ни было, мы не знаем, что представляла собой эта прежняя Хель, из-за чего она отказалась от своей должности и почему и куда исчезла. Есть указания на то, что некоторое время ее супругом был инеистый великан Мимир, — по крайней мере, сам он это признает, хотя и неохотно. Но, так или иначе, старая Хель покинула свой пост и титул богини смерти перешел к новорожденной дочери Локи и Ангрбоды.

Новая богиня смерти преобразила Йормунгрунд до неузнаваемости и превратила его в нынешний Хельхейм. Многие представляют себе Хельхейм как незначительную часть Нифльхейма, «переделанную» в отдельный мир, но в действительности это — самый большой из Девяти миров, обвивающий Древо гигантским кольцом и вмещающий в себя все неисчислимые сонмы Мертвых. Те немногие из живых, кто спускался в Хельхейм в духовных путешествиях, рассказывают, что это мирный и спокойный край, постоянно погруженный в сумерки и покрытый невысокими пологими холмами и темными озерами. Неприятных мест там не так уж много: Берег Мертвых, усеянный трупами, Змеиный Дом, стены которого сплетены из живых змей, терзающих злодеев, и Черное море, безмолвное и абсолютно безжизненное. Чертог самой Хелы, Эльвиднир, — наполовину прекрасный дворец, наполовину ветхие руины; и это, должно быть, один из самых больших чертогов во всех Девяти мирах. Изредка Хела принимает гостей-путешественников, но следует помнить, что спуск в Хельхейм — предприятие очень опасное.

Прислуживают Хеле в основном инеистые великаны родом из Нифльхейма — вероятно, она отдаем им предпочтение за прирожденную холодность и неумолимость. Их обязанности состоят в том, чтобы пропускать в Хельхейм тех, кто должен туда попасть, и преграждать дорогу тем, кому там не место. Кроме того, они следят за тем, чтобы те живые, которых допустили в страну мертвых, вели себя прилично, — и с нарушителями спокойствия они могут обходиться совершенно безжалостно. Все они безраздельно преданы Хеле (а иначе их бы при ней не было). Они знают, что их работа считается чуть ли не самыми худшей во всех Девяти мирах, но их это не волнует. Они знают, что эта работа необходима, и делают ее потому, что так им велит долг.

Хела заботится о душах умерших и защищает их всеми силами. Многие препятствия на пути в Хельхейм поставлены специально для того, чтобы всякие доморощенные некроманты не беспокоили мертвых своими назойливыми расспросами. Óдин однажды ухитрился тайно проникнуть в Хельхейм и силой заставить мертвую великаншу-вёльву ответить на его вопросы, но после этого Хела удвоила бдительность, так что Владыке асов больше ни разу не удалось повторить свой трюк. Ни смертный, ни бог, ни дух не проберется в ее царство так, чтобы она об этом не узнала; и этим она обязана своим слугам, которые, в свою очередь, преданы своей неблагодарной работе всей душой.

Даже в том случае, если вы войдете в царство мертвых (или, по крайней мере, в ту его небольшую область, которая открыта для редких посетителей) не как незваный гость, а с разрешения Хелы, все равно постарайтесь наладить со стражами Хельхейма хорошие отношения. Эти духи обрели немало мудрости за те бесчисленные века, на протяжении которых им доводилось оберегать умерших, и они могут поведать немало важного о Тьме, о Глубинах и о многом другом. Они могут оказаться ценными союзниками и помощниками, так что не отвергайте их, даже если работа, которую они выполняют, покажется вам страшной. Бывают вещи и пострашнее Смерти.

 

Мордгуд

Мордгуд, или Модгуд, — «дева-великанша», охраняющая главные ворота Хельхейма. На языке йотунов выражение, переведенное как «дева-великанша», означает, по всей вероятности, незамужнюю женщину-воительницу, то есть, скорее, амазонку, чем робкую неопытную девицу. Для сравнения можно вспомнить два греческих слова, обозначавших незамужних женщин: «kore» (кора) — невинная и хрупкая девушка, и «pallas» (паллада) — могучая дева-воин. Итак, Мордгуд — высокая, мускулистая великанша в сверкающих доспехах, но не следует считать ее чем-то вроде безмозглого вышибалы у дверей Хельхейма.

В видениях она иногда предстает в образе скелета (это одна из ее иллюзий) или как грозная черная тень, говорящая громким голосом. Ее башня, выстроенная из черного блестящего камня (материала, по-видимому, очень распространенного в Хельхейме и Муспелльхейме), высится у моста Гьялларбру, на дальней его стороне. Если вам удастся перейти этот мост, Мордгуд преградит вам дорогу. Не пытайтесь проскользнуть мимо нее незаметно: у нее за плечами тысячелетний опыт, и отличить живого от мертвого она сможет всегда — даже и не надейтесь, что вам удастся ее одурачить. Она остановит вас, и вы должны будете изложить свое дело. Если Хель не назначила вам встречу заранее, велика вероятность, что Мордгуд вас не пропустит. Самое лучшее, что можно сделать в этом случае, — отправиться домой, обратиться к Хеле, ее госпоже, и попросить об аудиенции. Если и Хела вам не ответит — что ж, считайте, что вам не повезло: Владычица мертвых не желает видеть вас в своем царстве.

Если Мордгуд все же согласится вас пропустить, она может потребовать, чтобы вы оставили что-нибудь в залог как гарантию того, что вы будете вести себя прилично. В этом случае немедленно вручите ей самую ценную из вещей, которые при вас есть (при условии, что эту самую вещь вам не нужно доставить в Хельхейм). Мордгуд честна и вернет вам залог, когда вы на обратном пути снова будете проезжать мимо ее дозорной башни, — если, конечно, вы не нарушите каких-то правил подземного мира и не навлечете на себя гнев Хелы. По словам других духовидцев, Мордгуд требует, чтобы путник перечислил своих предков или, по крайней мере, членов семьи, так что будьте к этому готовы. Если вы не знаете своих предков, так и скажите: не надо их выдумывать.

Кое-кто утверждает, что с живых людей, желающих войти в Хельхейм, Мордгуд взимает плату кровью. В любом случае, общеизвестно, что божествам смерти следует приносить в жертву кровь; без этого некоторые из них даже не удостоят вас внимания; так что если Мордгуд потребует такой дани, удивляться нечему. На всякий случай захватите с собой ланцет. И имейте в виду, что ваша кровь, оставленная у привратницы Хельхейма, — это не просто подношение: вместе с кровью вы оставляете и толику своей энергии, чтобы вас можно было контролировать, если вы вдруг начнете выкидывать фортеля.

Я всегда воспринимала Мордгуд как богиню, заставляющую осознать, что истинная мудрость не обязательно должна быть красивой.

— Тамара Кроуфорд

По своим обязанностям Мордгуд — двойник Хеймдалля, его зеркальное отражение, однако она не просто вооруженная охранница, а нечто большее. За свою долгую жизнь она повидала немало смертей, проводила немало душ из мира живых в царство Мертвых и постигла глубокие тайны этого перехода. Мордгуд — настоящий психопомп, и в этом качестве она приходит на помощь тем, кто зашел в тупик, «застрял на мертвой точке». Возможно, она и не выведет вас за руку, если время еще не пришло, но указать выход может.

Кроме того, Мордгуд — хорошая союзница для тех духовидцев, которые работают с душами Мертвых, не обретшими покоя. Она открывает путь, по которому душу можно направить в загробный мир, и помогает духовидцам отличить настоящую неупокоенную душу от старых следов, оставленных теми, кто давно уже ушел в царство Мертвых. Ее поддержка ценна и для тех, кто работает в больницах и хосписах и часто имеет дело с душами, покидающими тела после долгих страданий. Такие души пребывают в смятении; им трудно отыскать дорогу в загробный мир и иные из них превращаются в бродячих духов. Если призвать Мордгуд на помощь умирающему, она выведет душу на верный путь и не даст ей заблудиться.

Происхождение Мордгуд неизвестно, да ее обычно о нем и не расспрашивают. Одни предполагают, что в ее жилах течет кровь инеистых турсов; по мнению других, ее родителями были огненные этины. Кроме того, ходят слухи, что Мордгуд — дочь Локи от мимолетной связи с какой-то инеистой великаншей; но это — чистой воды НЛГ нескольких духовидцев, истолковавших таким образом какие-то замечания Локи или самой Мордгуд и обративших внимание, что Хела иногда говорит о Мордгуд так, словно так — ее младшая сестра.

Некоторые воздают Мордгуд почести в канун Самайна, когда завеса между нашим миром и Хельхеймом становится тоньше обычного. Это и впрямь подходящее время, чтобы почтить богиню, которая стережет границу между живыми и мертвыми, — тем более что следующий день, 1 ноября, считается днем рождения Хелы.

 

Как я встретилась с Мордгуд и что из этого вышло

Мордант Карнивал

Я сижу в темноте. Только монитор все еще освещает комнату, но и он вот-вот погаснет — я уже выключаю компьютер. Пора в постель, хотя сна — ни в одном глазу. Меня мучают сомнения: я так боюсь, что вся моя работа с духами — не настоящая, что на самом деле никаких проводников и богов нет, а все, что есть, — только отголоски моих собственных мыслей, запертых в одиночной камере неотвратимо подступающего сумасшествия! Я осознаю, что эти сомнения не покидают меня никогда. Самое большее, на что я способна, — это отгородиться от них на какое-то время. До тех пор, пока боги говорят со мной, сомнения таятся в глубине души, но рано или поздно вновь поднимают голову. Возможно, с годами они ослабнут, но окончательно не уйдут. И я понимаю, что, быть может, это не так уж и плохо.

Внезапно я слышу голос — или, точнее, ясный, отчетливый, но безмолвный крик, доносящийся оттуда во мне, откуда всегда исходят их голоса. Это слова и в то же время не слова; это образы и краски. «Сомнения? Я — Сомнение. Сомнение — это мост, и Сомнение — страж моста. Твое Сомнение — это и есть то, что соединяет тебя с Запредельным; и все полчища Хель вырвались бы на свободу в единый миг, не будь у них меня, Сомнения. Я — Мордгуд!»

И тут она бросается на меня без предупреждения — такого сильного духа я еще не встречала. Я понимаю, что сейчас она завладеет мною полностью. Я сползаю на пол, успев подумать, что наверняка упала бы, как подкошенная, если бы не сидела на стуле. Я не борюсь с ней — опыт подсказывается, что бороться нельзя, что одержимость от этого окажется еще более мучительной. Наоборот, я стараюсь сохранять спокойствие и пытаюсь объяснить ей, что тело, которым она хочет завладеть, сейчас очень уставшее и что в доме нет никого, с кем она могла бы поговорить (не считая моего партнера, который уже спит и которого я не хочу беспокоить). Я чувствую ее удивление — как будто она ожидала, что я живу в коммунальной квартире или, по крайней мере, что рядом непременно должен находиться кто-нибудь еще, кто сможет через меня услышать ее весть. Я жду, стараясь не бороться, не паниковать и не пытаться ее оттолкнуть, а она между тем рыщет в моем сознании, отыскивая подтверждение моим словам. Наконец, я даю ей слово: если она сейчас отпустит меня, я непременно найду способ связаться с ней в другое время. Кроме того, напоминаю я ей, мы раньше не встречались, и прежде, чем ссудить ей свое тело, я должна, по-хорошему говоря, убедиться, что она — та, за кого себя выдает. Мне не верится, что она меня послушает, но тут я чувствую, что хватка ее слабеет. Мало-помалу она отдаляется.

Я из последних сил бреду в спальню и падаю в кровать. Мордгуд все еще витает где-то на краю моего сознания и продолжает о чем-то тихо говорить, но я уже проваливаюсь в сон.

На следующий день я выхожу в интернет поискать что-нибудь о Мордгуд. Как я и подозревала, источники не сохранили ничего, кроме ее имени и описания ее функций. Тогда я обращаюсь к Хеле и к моему покровителю, Локи. Хела почти ничего не говорит, но я ощущаю исходящее от нее спокойное согласие. Если бы кто-то выдавал себя за ее служанку, она бы, полагаю, страшно рассердилась, так что ее реакцию вполне можно счесть за подтверждение личности. Локи отпускает насчет Мордгуд какую-то непонятную и не очень пристойную шутку. Не могу понять, что он имеет в виду: то ли Мордгуд — одна из его любовниц, то ли плод одной из множества его мимолетных интрижек. Однако он со всей определенностью подтверждает, что моя вчерашняя гостья — именно та, кем она и представилась.

Я сажусь немного поработать над портретом Хелы, который пишу уже невесть сколько времени, — кажется, он зажил собственной жизнью и не будет окончен никогда. Потом я беру проволоку и кружево и мастерю куклу, которая должна обозначать Мордгуд, — это знак для нее, что я готова с ней работать. Идея одержимости таким опасным божеством мне все еще не по вкусу, но я постепенно смиряюсь с тем, что без этого не обойтись.

Следующие пару дней я почти постоянно чувствую ее присутствие. В последнее время я снова стала пренебрегать трансовой работой, и вот результат — боги решили взять дело в свои руки. Ощущение приближающегося транса хорошо мне знакомо; обычно я могу отложить такую работу на несколько часов или даже дней; но на этот раз я тянула слишком долго. Мне дают только добежать до кровати — я падаю, и отключаюсь, и лечу прямиком в Хельхейм.

Мордгуд встречает меня на мосту. Зеркальный двойник Хеймдалля, она охраняет вход в страну Мертвых (он же — выход). Я вижу ее как очень высокую и мускулистую женщину. Она обута в сапоги, но в остальном полностью обнажена. Все тело ее покрыто узорами света и тьмы; туловище украшают два ряда татуировок, напоминающих какие-то мандалы. Я недоумеваю, почему стражница ходит без доспехов; но позднее мне дают понять, что Мордгуд — сама себе доспех: защита — часть ее сущности.

Поскольку я пришла не как незваная гостья, а по ее же собственному настоянию, Мордгуд держится дружелюбно. На ходу она пытается обнять меня за талию. Я напрягаюсь; она смеется, убирает руку и слегка подтрунивает надо мной. Она употребляет какое-то слово, которое я слышу впервые, а потом не могу вспомнить; по смыслу — что-то вроде «новомодная штучка», но с намеком на ханжество. Очевидно, мою сдержанность Мордгуд толкует как нездоровую привычку современных людей, от которой она с удовольствием бы их избавила. Она провожает меня по мосту на дальний берег и возвращается на свой пост (а что было дальше — это уже совсем другая история).

С тех пор Мордгуд остается одной из моих постоянных спутниц в духовной работе. Какая она? Невероятно мощная и впечатляющая. Как личность она не менее сильна и величественна, чем многие из тех богов, которые лучше сохранились в литературных источниках и более популярны среди современных язычников. Постепенно я утверждаюсь во мнении, что когда-то она (или одна из каких-то более древних сущностей, которые влились в ее образ) была в большом почете. Несмотря на свою роль стражницы (а, быть может, как раз и благодаря ей), Мордгуд вовсе не чужда любви и сочувствию.

Я часто чувствую ее присутствие, особенно по вечерам, после заката. (В древние языческие времена заход солнца считался началом новых суток, и в своей магико-религиозной работе я отсчитываю сутки не от полуночи, а именно от заката.) Особенно сильно общение с Мордгуд сказалось на моей работе с предками — их голоса стали едва ли не самыми громкими во всем моем «хозяйстве». Большая часть работы с ней сосредоточена вокруг Мертвых из моего рода.

Кроме того, Мордгуд любит движение и вообще физическую активность. Обычно я делаю несколько упражнений на растяжку под ее руководством, после чего естественным образом перехожу к экстатическому танцу, в ходе которого получаю указания относительно ритуалов и практик, которые мне было бы полезно провести в ближайшее время. Я пришла к выводу, что она может стать замечательной помощницей в освоении боевых искусств, йоги и любых телесных практик. В случае чего она не постесняется подтолкнуть, потянуть или схватить вас посреди какого-нибудь упражнения, чтобы придать вашему телу правильную позу. При этом так и слышишь ее возмущенный голос: «Что ты делаешь? Это неправильно! А ну-ка дай я тебе покажу!» И сопротивляться ее вмешательству в такие моменты — себе дороже.

Несмотря на всю свою напористую силу и требовательность, она по-своему игрива. На собственном опыте я быстро поняла, что Мордгуд заслуживает высочайшего уважения, и надеюсь, что буду продолжать работать с ней и дальше.

 

Призывание Мордгуд

Славься, Мордгуд, Привратница Темной Дороги!
Бессонная Стражница, славься!
Дозорная Хельвега, черные очи твои не сомкнутся вовеки,
Следя неотступно за каждой душою, идущей в подземное царство:
Не сбился ли кто-то с пути, не блуждает ли слепо во мраке,
Утратив надежду, что Хела дарует ему долгожданный покой.

Славься, Десница Хель!
Защитница верная, славься!
Ты Путь стережешь от любого, кто жаждет похитить подземные тайны,
Кто дремлющих мертвых желает принудить к ответам,
Кто век свой до срока спешит оборвать в неразумье, —
У них на пути ты встаешь неприступной преградой,
Спасая глупцов, хоть они не постигнут твоей доброты,

Славься, Дева у Врат Хельхейма!
Ты, чьи очи видели Мертвых
Во всех их обличьях: в слезах, и во сне, и в смятенье, и в страхе,
И с радостным смехом бегущих навстречу любимым, —
Ты всех пропускаешь в Ворота и всех утешаешь,
Никого не оставишь снаружи.

На темной дороге звезд мы славим тебя!
Над ревущей рекою Гьолль мы славим тебя!
На золотом крытом мосту мы славим тебя!
На черной тропе ножей мы славим тебя!
Хозяйка Пути Ножа,
Владычица Черной Башни,
Мы славим тебя, Госпожа у Последних Врат,
Прими нас как добрых гостей в час нашей нужды!

 

Гарм

Гарм, огромный сторожевой пес Хелы, обитает в пещере Гнипахеллир. Это черная гончая восьми футов [1] ростом, с горящими глазами. Помните, что недооценивать его не следует. Он может вести себя просто как большая собака — злобная и опасная или, наоборот, дружелюбная, в зависимости от того, кто вы и с чем пришли, — но все это лишь игра. В действительности Гарм не менее разумен, чем любой другой из стражей Хельхейма. Он  не животное, а йотун, постоянно пребывающий в обличье пса.

Гарм не всегда сидит у себя в пещере — часто он помогает Мордгуд у главных Врат. Возможно, именно он, обнюхав вас, решит, достойны ли вы посетить страну Мертвых. Только не спрашивайте, чтó он вынюхивает: этого мы не знаем.

Если Гарм начнет надвигаться на вас с угрожающим воем или рычанием, это значит, что он дает вам шанс отступить и уйти. Воспользуйтесь его добротой. Когда Гарм по-настоящему хочет кого-то убить, он просто делает это, и всё. Движется он молниеносно и может сожрать вас быстрее, чем вы сообразите, что происходит. Один из способов задобрить его — принести ему мясо или хлеб, испеченный с кровью (такие подношения в древности называли лепешками Хель и клали в могилы, чтобы умилостивить Гарма). Он может принять дар и пропустить вас; но если он решит, что ваши намерения нечисты, никакие подарки не помогут.

Гарм непоколебимо предан Хеле; он — ее пес и ее слуга. Вероятно, он родом из Железного Леса, откуда происходит немало псов-оборотней. Говорят еще, что он — друг Фенриса и именно поэтому в последней битве убьет Тюра, пусть даже ценой собственной жизни.

 

Призывание Гарма

Хельхейма Гончий,
Пес Полчищ,
Будь милостив к нашим следам.
Черный Брат,
Тот, кто лает у Врат,
Будь милостив к нашим следам.
Чующий ложь,
Великий Страж,
Будь милостив к нашим следам.

 

Рецепт «лепешек Хель» для Гарма

  • Закваска для кислого хлеба — ½ стакана [2] (чтобы приготовить закваску, смешайте ½ стакана молока с ½ стакана ржаной муки и оставьте при комнатной температуре на двое суток, до появления кислого привкуса);
  • кровь животного — 2 стакана;
  • мед — 2 столовых ложки;
  • ржаная мука — 3½ стакана;
  • овсяная мука — 3½ стакана;
  • теплая вода — ¼ стакана;
  • соль— 2 чайныхложки;
  • активные сухие дрожжи — 4 столовых ложки.

Перелейте закваску для кислого хлеба в большую посуду и, помешивая, влейте в нее кровь и мед. Разведите дрожжи в теплой воде и аккуратно вмешайте в смесь. Добавьте 1 стакан муки, накройте и дайте подняться в течение часа. Понемногу вмесите соль и остаток муки, чтобы получилось крутое тесто. Снова накройте и дайте подняться; затем разделите тесто на небольшие лепешки и еще раз дайте подняться. На каждой лепешке вырежьте ножом руну Хель (Эар). Выпекайте в духовом шкафу при умеренной температуре (около 190°С) до готовности.

 

Другие привратники Хельхейма: Бьюгвор, Листвор, Ари и Хримгримнир

Бьюгвор и Листвор — две великанши, обычно стоящие на страже у тех или иных врат, чаще всего — у Внутренних. Иногда они несут дозор вместе с Мордгуд, а иногда охраняют другие врата и Мордгуд может направлять посетителей к ним. Эти великанши тоже могут потребовать у вас залог. Если вы оставите что-то из одежды, они могут надеть ее и носить, пока вы не вернетесь. Выглядят они как дряхлые старухи, но не обольщайтесь: это могучие колдуньи, способные в два счета разделаться с нарушителем. Говорите с ними учтиво и даже чуточку подобострастно, тогда они развеселятся и станут к вам благосклоннее.

Еще один привратник, инеистый великан Ари, предпочитает обличье огромного орла. Ему нравится пугать Мертвых на дороге в Хельхейм: он пикирует на них сверху с пронзительными криками, но тем, кто не собьется с дороги, никакого вреда он не причинит. Если придет Рагнарёк, Ари покинет свой насест (которым служит ему скалистая гора — часть Нагат, «Ворот трупа»), и клекот его смешается с боевой песнью йотунских полчищ, движущихся на Асгард.

Наконец, еще одни врата сторожит Хримгримнир, инеистый великан очень высокого роста. Заметить его издали трудно — он обычно сливается с каменной кладкой и показывается только тогда, когда к воротам подходит чужак, которому в Хельхейме не место. Хримгримнир — пожалуй, самый отвратительный из всех стражей. В «Поездке Скирнира» попадается намек на то, что умерших женщин, которые навлекли на себя проклятие богов, в наказание могут отдавать в рабство Хримгримниру, а тот силой берет любую женщину, которая перед ним беззащитна. Насколько мы можем судить, это не входит в его обязанности стража, но не исключено, что в свободное время он действительно творит подобные мерзости.

Возможно, Хримгримнир живет в Хельхейме еще со времен Йормунгрунда: есть в нем что-то от Времен-до-Потопа. Он огромный и бледный, с бело-голубоватой, словно заплесневелой, кожей. Его длинные седоватые волосы и борода покрыты лишайниками и плесенью, а глаза холодны и равнодушны. Говорит он мало — по большей части просто ворчит что-то неразборчивое; но если задеть его живое, вы быстро убедитесь, что говорить (и рычать, как дикий зверь) он все-таки способен, да еще и как. Физически он силен, как и следует ожидать от крупного инеистого турса. Если Хримгримнир заподозрит в вас потенциального вандала, вряд ли что-то помешает ему наброситься на вас, разорвать на куски и с превеликим удовольствием сожрать.

 

Ганглати

Ганглати — личная служанка Хелы, домоправительница-кастелянша Эльвиднира. Она огромная и грузная, ходит очень медленно и прихрамывает, но, несмотря на это, прекрасно управляется со всей необходимой работой. Как и все великаны Хельхейма, к гостям она поначалу относится холодно и может подружиться лишь с теми, кто наведывается регулярно. Самый верный путь к ее сердцу — обращаться с ней как можно более вежливо и время от времени дарить какой-нибудь небольшой подарок (который она может деланно игнорировать — но лишь до тех пор, пока вы не уйдете). Если вы предполагаете когда-нибудь гостить в Эльвиднире, постарайтесь смягчить эту суровую домоправительницу заранее. Такая роскошь, как мягкая постель без насекомых и спокойный отдых без помех, во многом зависит от ее расположения.

Один из критериев, по которым Ганглати будет о вас судить, — ваше отношение к слугам. Если вы чувствуете себя неуютно, когда вам прислуживают, и попытаетесь это ей объяснить (тем самым, фактически, выказывая неуважение к ее работе и мешая выполнять эту работу как следует), она сочтет вас глупцом. Если же вы будете держаться высокомерно и снисходительно, видя в ней всего лишь толстую, неповоротливую, да еще и хромую прислугу, она ничего вам не скажет, однако изыщет тысячу мелких, но очень неприятных способов превратить ваше пребывание в Хельхейме в сущий ад. Как и в случае проблем с другими слугами Хелы, обращаться за помощью к их хозяйке будет совершенно бесполезно. Хела и так в курсе всего, что они делают, и если они плохо с вами обращаются, это происходит с ее дозволения: либо ей попросту все равно, либо она считает, что они имеют полное право преподать вам урок.

 

Нидхёгг

Игдрассиль, великое Мировое Древо, уходит корнями в нижние миры — Нифльхейм и Хельхейм. Третий из его корней, гигантский и темный, заметнее прочих выступающий над поверхностью земли, пролегает близ великого источника Хвергельмир в Нифльхейме. «Хвергельмир» означает «Кипящий котел», и из его вечно бурлящих глубин вытекают все реки Девяти миров. Третий корень Древа, питаемый этим источником, так огромен, что не умещается в одном мире и тянется дальше, за границу Хельхейма. Там он вдается в Стену Хельхейма, рассекая ее надвое и, в то же время, служа небольшой частью этого исполинского защитного вала. Змея Нидхёгг — тридцатифутовый [3] бескрылый земляной дракон, окрашенный во все цвета радуги, — ползает через эту стену взад-вперед и грызет корень Древа то с одной, то с другой стороны от границы.

Большую часть времени Нидхёгг вьется вокруг нижнего корня Иггдрасиля, но иногда отправляется на Берег Мертвых — в одну из самых мрачных местностей Хельхейма, где никогда не светит солнце. Темные воды океана отделяют здесь Хельхейм от других миров, а сам берег усеян трупам и сброшенными шкурами змей. Нидхёгг время от времени приползает сюда, чтобы исполнить свои обязанности падальщика — съесть накопившиеся трупы. Из-за этих неаппетитных обязанностей многие ее боятся, но она — важная часть природного цикла. Если Хела тесно связанная с самой фазой гниения, то Нидёхёгг олицетворяет следующую фазу — ту, на которой гниение питает жизнь. Сама земля, подобно животным-падальщикам, не породит новой жизни, прежде чем что-то не умрет и не сгниет, чтобы ее накормить.

Современному западному человеку этот урок дается нелегко. Нас с детства учат скрывать все, что связано с естественными системами выделения. Об этой стороне жизни не принято даже говорить. Фекальные массы уходят по трубам в водоемы, загрязняя питьевую воду, между тем как их следовало бы возвращать земле, которая способна найти им гораздо лучшее применение. Женщины стыдливо прячут менструальную кровь. Бескрылые насекомые, особенно те, которые питаются отмершими останками живых организмов, воспринимаются как отвратительные и грязные. Смертельно больных людей со всеми их запахами и выделениями помещают в больницы, чтобы никому, кроме медперсонала, не приходилось на них смотреть. Немногие готовы наблюдать за кучей компоста — смотреть, как остатки пищи медленно перегнивают и превращаются в плодородный чернозем, кишащий червями и другими формами жизни. В иллюзорном мире, созданном современным западным обществом, все отходы (и, по аналогии, все, что представляется неприятным с эстетической точки зрения) смываются в канализацию или сжигаются, чтобы нам больше не приходилось о них вспоминать. Но у Нидхёгг, этой великой пожирательницы трупов, для нас припасены другие уроки.

Если вы встретите Нидхёгг на Берегу Мертвых, не исключено, что при ней будет выводок ее детей. Имена некоторых из них нам известны: Гоин, Моин, Грабак, Граввёллуд, Офнир и Свафнир. Они клубятся вокруг Настронда, Змеиного Чертога, но по приказу Хелы никогда не нападают на тех, кого встретят снаружи. Правда, они могут столпиться вокруг вас и попытаться сбить с ног или обвиться вокруг щиколоток. Даже если вы испугаетесь, не подавайте виду: обратитесь к ним по именам и поздоровайтесь — вежливо, но в совершенно обычном тоне, как если бы перед вами были не змеи, а люди, протягивающие вам руки для рукопожатия. Они оценят вашу храбрость и (особенно) учтивость по достоинству и, возможно, даже поговорят с вами. Змеи Хельхейма разговаривают свистящим шепотом: человеческая речь дается им нелегко и они не так уж часто себя ею утруждают, так что если они заговорят с вами, считайте, что вам оказана честь.

Образ змея, обвивающего подножие Древа, встречается не только в скандинавской космологии: так, в вавилонских мифах фигурирует дерево хулуппу, в корнях которого живет дракон, на вершине — орел, а посередине — темная богиня Лилит.

Космическое древо не сможет существовать, если лишится какой-либо из своих функций, а, вдобавок, функция, которую исполняет Нидхёгг, — одна из самых важных: удаление отмершей древесины и стимуляция дальнейшего роста. Сгрызая отмершие и гниющие части корня, Нидхёгг побуждает Древо выпускать новые побеги и листья и наращивать новое вещество корней. Как Танинивер, слепой дракон у подножия древа хулуппу, жилища темной богини Лилит, Нидхёгг выполняет свою неблагодарную работу безо всяких жалоб и досады. Если мы хотим по-настоящему понять все части природного цикла, нам следует оценить по достоинству и ее труд.

 

Нидхёгг

Эбби Хеласдоттир

Глубоко в недрах земли, в туманном царстве Нифльхейма, скрывается великий дракон Нидхёгг. Он обвивается кольцами вокруг источника Хвергельмир, из которого вытекают все реки Девяти миров, и подтачивает корни Мирового Древа, чтобы оно постоянно умирало и возрождалось вновь. За всю свою жизнь он лишь однажды отвлекся от поглощения останков (ибо имя его означает «пожиратель трупов» или «обитатель нижнего мира» [4]), чтобы выслушать пророчество о грядущем Вирда, провозглашенное вёльвой.

Нидхёгг — хтонический эквивалент водяного змея, Иормунагнда, но, в отличие от последнего, да и от всех остальных рёкков, происхождение его окутано непроницаемой тайной. Создается впечатление, что этот дракон, как и само Мировое Древо, которое он грызет, возник из самого Вирда без помощи каких-либо создателей или родителей. Оба они появились в таком отдаленном прошлом, что их можно принимать как данность, не нуждающуюся в объяснениях. К тому же, никакие объяснения здесь все равно не помогут. Нельзя даже сказать, какого он пола, — и не в том смысле, в каком этого нельзя сказать о Хеле с ее недифференцированной лунной природой, или о Локи с его андрогинной солярностью. Просто Нидхёгг настолько непостижим и хаотичен, что к нему не применимы никакие подобные определения. Из стихий ему можно поставить в соответствие Хаос, а из планетных сфер — Сатурн. Его звездный символ — традиционное созвездие Дракона, вьющееся вокруг Северного полюса, точь-в-точь как Нидхёгг — вокруг оси Мирового Древа.

В древнегреческих астральных мифах созвездие Дракона связывается с Ладоном, драконом, сторожившим золотые яблоки Гесперид. Древо бессмертия, дававшее эти плоды, росло на крайнем западе в саду богини Геры, и Ладон обвивался вокруг его ствола, как библейский змей — вокруг древа познания в саду Эдема. Небесный Дракон, в свою очередь, обвивается вокруг созвездия «Повозка Госпожи» (Малая Медведица), символизирующего богиню в ее материнской ипостаси. Созвездие Дракона — околополярное: оно состоит из незаходящих звезд, в чем можно усмотреть намек на связь великого дракона с вечностью.

Нидхёгг ведет постоянную перебранку с орлом, восседающим на самых высоких ветвях Древа Жизни. Белка Рататоск («Грызозуб») снует вверх-вниз по стволу Древа, перенося дракону и орлу оскорбления, которыми те осыпают друг друга, и подливая масла в огонь их взаимной неприязни. В космическом масштабе Рататоск играет такую же роль, как Локи — среди богов: с одной стороны, она возмущает спокойствие и раздувает вражду между могущественными силами, с другой — служит посредником между небесным и подземным мирами, тем самым способствуя беспрепятственному течению Вирда.

Несмотря на то, что Нидхёгг в конце концов подгрызет корни Древа и в день Рагнарёк оно рухнет, и несмотря на то, что в образе его воплощен абсолютный хаос, он все же играет исключительно важную роль и в скандинавской магии вообще, и в магии рёкков в частности. Этот дракон — олицетворение энергетических «жил» и центров самой Земли: лей-линий и сакральных мегалитов, в таком изобилии встречающихся в Западной и Северной Европе. Энергии Земли нередко так и называют — энергиями дракона: подобно этому подземному дракону, они могущественны, почти непостижимы и заключены в недоступных глубинах земли и камня. Одна из самых знаменитых лей-линий —  линия святого Михаила (названная так в честь горы в Корнуолле, от которой она начинается) — проходит прямиком через множество таких «драконьих» мест на территории Южной Англии.

Известные также под названием «wouivre» (галльское слово, означающее дух, или силу, земли), эти энергии связаны с Богиней в Ее драконьей ипостаси. В масштабах Земли их можно уподобить энергии кундалини, которая преображает материю, энергию и дух, составляющие человека, когда устремляется вверх по телу от основания позвоночника. Образ лабиринта — не что иное, как физическое отражение, зеркало подземных  акаузальных полей лабиринтообразной энергии дракона, пронизывающих всю Землю. Путешествие по микрокосмическому лабиринту в медитативном состоянии пробуждает соответствующие макрокосмические энергии и может вызывать глубокие изменения в сознании и восприятии. Чтобы призвать таким образом «wouivre», не обязательно пользоваться каким-то старинным, традиционным лабиринтом, хотя само осознание древности подобной постройки помогает настроиться на ощущение Вечности. Где бы вы ни построили новый лабиринт, «wouivre» притянутся к нему естественным образом, и онд и Вирд этого места обогатятся и усилятся.

Исполинская ось Мирового Древа — это макрокосмический образ и подобие человеческого позвоночника. Как Нидхёгг, грызущий корни, распространяет отзвуки своих энергий по всему Древу, вплоть до каждого его листа и семени, так и энергии «wouivre», пробудившиеся у основания позвоночника, поднимаются и распространяются по всему телу, оказывая влияние на каждую его часть.

Пожалуй, одним из лучших описаний природы Нидхёгга может послужить алхимическая аллегория из трактата «Aurelia Occulta»: «Я — древний дракон, сущий повсюду на шаре земном, отец и мать, юный и старый, пресильный и преслабый, смерть и воскресение, зримый и незримый, твердый и мягкий; я спустился на землю и взошел в небеса, я наивысший и наинизший, самый легкий и самый тяжелый; нередко природный порядок цвета, числа, веса и меры во мне обращается вспять; я заключаю в себе свет природы; я темный и светлый; я рожден от небес и земли; я всем известен, но меня не существует вовсе; силою солнечных лучей во мне сияют все цвета и все металлы» [5].

 

День Нидхёгга

15-й день Блутмоната, Месяца крови (15 ноября)

Из Языческого часослова Ордена Часов

Цвет: черный

Стихия: Земля

Алтарь: На черном покрове расположите глиняную вазу с несколькими большими ветками без листьев, рог с медом и статуэтку дракона.

Подношения: кусочки дерева с вырезанными на них словами, обозначающими те ваши обязанности, которыми вы пренебрегаете.

Пища в течение дня: фрукты, растущие на деревьях (например, яблоки, груши, вишни или персики).

Призывание Нидхёгга

В основании Древа Мира
Обитает черный дракон,
Которому имя — Нидхёгг,
И долг у него лишь один:
Грызть великие корни.
Чем быстрей он грызет, тем быстрей
Пробивается новая поросль:
Спираль без конца и начала.
В основании каждой души
Обитает черный дракон,
Которому имя — Совесть,
И долг у него лишь один:
Грызть слепую беспечность.
Чем быстрей он грызет, тем быстрей
Исполняем мы то, что должно,
Избавляясь от старого груза,
Чтобы в жизни очистилось место
Для новых, свежих ростков.
О дракон, подгрызающий корни,
Научи нас внимать и решать!

Хор: Корни Древа
Таятся в глубинах,
Открой их мне,
О Дракон Земли!

(Каждый участник отламывает небольшую веточку от ветвей, стоящих на алтаре, и забирает ее с собой. Дома он положит ее под подушку, чтобы помнить о Нидхёгге и о голосе собственной совести. Мед пускают по кругу, а остатки выплескивают как возлияние Нидхёггу.)

Перевод с англ. Анны Блейз



[1]
Около 2 м 40 см.

[2] Из расчета 1 стакан = 250 мл.

[3] Т.е., примерно девятиметровый.

[4] Известны также другие версии, по которым имя «Нидхёгг» означает «Злобно разящий» или «Разящий во тьме».

[5] Эбби Хеласдоттир приводит следующие магические соответствия Нидхёгга: руна — Наутиз, трава — горец змеиный, дерево — бук, камень — гематит, животное — дракон, цвет — черный, стихия — Хаос, планета — Сатурн, сторона света — низ, область тела — шишковидная железа, созвездие — Дракон.