Книга йотунов: работа с великанами Северной традиции. 14. Локи

Такой громкой (и такой дурной) славой, как Локи, пожалуй, не может похвастаться ни один из йотунов. Я и сам мог бы написать о нем немало, но все же предпочту передать слово тем, кто работает с ним непосредственно. По-хорошему, стоило бы посвятить ему целую отдельную главу: Локи — центральный персонаж пантеона рёкков. (Занятно, что в центре афро-карибской мифологии тоже стоит трикстер — Эшу, Элегуа или Папа Легба, и он тоже остроумен и сообразителен, морально неустойчив и иногда проявляет себя как андрогин.) К тому же, Локи — самый популярный из йотунских богов, отчасти потому, что многим симпатичен его сумасбродный характер, а отчасти — потому, что он сам очень общителен и с удовольствием беседует со многими людьми. По количеству приверженцев он далеко опережает всех прочих рёкков, и, вдобавок, за последнее десятилетие численность локианцев резко возросла (не только среди строгих последователей Северной традиции, но и в мире в целом). Локи готов общаться с кем угодно, вне зависимости от национальной, расовой и религиозной принадлежности. Нередко случается так, что кто-нибудь открывает для себя Локи (или попадается ему на глаза) и не находит ничего лучше, как обратиться к северным язычникам, наивно вопрошая: «Он ведь скандинавский бог, правда?» К сожалению, таким людям слишком часто оказывают холодный прием, а подчас и откровенно враждебный.

 

В современном северном язычестве реконструкторского толка Локи — проблемное божество. Те, кто кладет в основу своих реконструкций англосаксонские источники, худо-бедно избегают проблем, связанных с Локи, потому что в этих источниках он не упоминается. Остальным приходится труднее, и среди них можно выделить три совершенно различных подхода к этому богу:

1) Локи — худший из злодеев и великий преступник против человечества и богов Асгарда. Его не следует чтить. Не стоит даже упоминать о нем (тем более — во время священных обрядов);

2) К Локи следует относиться с опаской, но и с определенным уважением, чтобы не навлечь на себя его гнев или недовольство Одина, поскольку Локи — побратим Одина, и воздавать почести только одному кому-либо из них, обходя вниманием другого, было бы невежливо. Схожим образом с ним обращаются и те, кто просто не понимает, как подходить к этому богу, и предпочитает держаться середины между крайностями;

3) Локи заслуживает искренней любви и почтения. Те немногие, что действительно чтят и любят Локи (а не просто пользуются его именем как оправданием для собственных неблаговидных поступков), любят его по-настоящему и всем сердцем, хотя с готовностью признают, что работать с ним трудно: он никому не дает долго стоять на одном месте и постоянно подталкивает своих последователей к развитию и росту.

— Кейси Вудс

 

Кроме того, Локи едва ли не опережает всех остальных скандинавских богов по количеству упоминаний в мифологических сюжетах. Слишком уж велик был соблазн сочинить еще одну приключенческую историю с этим находчивым, отважным и хитроумным трикстером в главной роли, — и многие не могли устоять перед этим искушением даже после того, как Скандинавия стала христианской. В одном знаменитом сюжете Трюм, верховный король Йотунхейма, похищает молот Тора, и Локи убеждает Тора отправиться к йотунам в женском платье, под видом Фрейи, богини любви, чтобы выручить волшебное оружие. В другой истории Локи сам попадает в плен к великану Тьяцци, и тот заставляет его помочь в похищении богини Идунн и ее молодильных яблок; но впоследствии Локи спасает Идунн и возвращает ее асам. Еще один сюжет повествует о том, как Локи превратился в кобылу и сманил жеребца Свадильфари, тем самым избавив асов от необходимости платить хозяину Свадильфари за строительство стен Асгарда. Все эти истории о том, как Локи спасает асов из безвыходного положения, вы найдете в других главах — я не буду пересказывать их здесь еще раз. Но то, что без них не обходится ни один сборник пересказов скандинавских саг (включая и эту книгу), уже само по себе примечательно.

 

В еще более выгодном свете Локи предстает в фарерской балладе «Lokkatattur» («Сказка о Локи»). Здесь некий великан побеждает крестьянина в состязании и требует, чтобы тот в уплату за проигрыш отдал ему своего сына. Отчаявшийся отец взывает к Одину, а затем — к Хёниру, умоляя их спрятать мальчика. Один превращает мальчика в колос пшеницы на поле, а Хёнир — в перо одного из лебедей в огромной стае, но кровожадный великан оба раза с легкостью его находит. Наконец, на сцену выходит Локи. Он велит крестьянину построить лодочный сарай и забрать его окна железными решетками, а сам вместе с мальчиком отправляется на рыбалку. Поймав палтуса, он превращает мальчика в икринку и прячет в животе рыбы, а затем отпускает рыбу в море. Когда великан приходит искать мальчика, Локи отправляется на рыбалку вместе с ним. Великан выуживает палтуса, разрезает ему живот и начинает пересчитывать икринки. Мальчик в обличье одной из икринок, испугавшись, откатывается в сторону; Локи незаметно подбирает его, пока великан занят счетом, относит его на берег и возвращает ему человеческий облик. Мальчик бежит и прячется в сарае; великан, спохватившись, гонится за ним, но застревает головой в решетке. Локи благополучно убивает великана, изрубив его на куски, и приводит мальчика домой. Крестьянин и его жена обнимают и благодарят спасителя.

Итак, перед нами снова старый добрый триумвират — Один, Хёнир и Локи; и снова именно Локи — единственный, кто может спасти всех в час крайней нужды. Он торжествует там, где даже Один терпит поражение.

— Кевин Филан

 

Но самая значимая (и самая неоднозначная) из всех историй с участием Локи — история гибели Бальдра. Бальдру, прекрасному солнечному богу, сыну Одина и Фригг, начинают сниться сны, предвещающие скорую смерть. Это и не удивительно, учитывая, что золотые боги — боги жертвенные: так, Фрейр, золотой бог ванов, каждый год умирает в ритуале жертвоприношения и возрождается вновь. Но Бальдра страшит уготованная ему судьба, и любящая мать решает защитить его. Она обходит весь мир и берет с каждого камня, металла, растения и животного клятву, что те никогда не причинят Бальдру вреда. Лишь одну молодую веточку омелы она пропускает — слишком уж та мала и безобидна. После этого боги начинают развлекаться: все выходят на поле и принимаются метать в Бальдра копья и стрелы, а тот остается цел и невредим.

Но тут приходит Локи с дротиком, изготовленным из той самой веточки омелы, и  убеждает Хёда, слепого брата Бальдра, принять участие в общей забаве, обещая направить его руку. Хёд послушно мечет дротик в Бальдра, и светлый бог падает замертво. Потрясенные асы рыдают и погружаются в траур; вдова Бальдра, Нанна, умирает от горя. Асы строят для них огромную погребальную ладью, но она оказывается такой тяжелой, что даже Тору не под силу сдвинуть ее с места. Внезапно появляется таинственная великанша по имени Хюррокин; насмехаясь над асами, она легко сталкивает ладью в море и исчезает. По утверждениям некоторых духовидцев, под именем Хюррокин скрывалась сама Ангрбода, жена Локи, пришедшая позаботиться о том, чтобы тело Бальдра надлежащим образом предали огню и волнам.

Локи между тем бежал из Асгарда, но в конце концов снова предстал перед богами, собравшимися на пиру, и бросил вызов всем и каждому. Он обвинил асов в лицемерии и трусости, перечислив, как все они лгали, преступали клятвы и вообще не соответствовали собственным стандартам («Допустим, я тоже все это делаю, — подразумевалось при этом, — но я, по крайней мере, не вру»). Кроме того, он открыто признал себя убийцей Бальдра. Разъяренные (непонятно, чем именно в первую очередь, — убийством ли Бальдра или тем, что на свет всплыли все их грешки) асы накинулись на него, как свора псов. Локи бежал в и спрятался в дальнем уголке Мидгарда, у водопада близ фьорда Франангр. Там он построил себе хижину и прорубил окна во всех четырех стенах, чтобы видеть издалека всех, кто к нему приближается. Когда асы отыскали его убежище, он превратился в лосося и нырнул в ручей под водопадом. Но Тор перегородил ручей сетью с тяжелыми камнями (чтобы никто не проплыл под нею), поймал Локи и вытащил его на берег. После недолгой борьбы Локи вернулся в свое обычное обличье.

Тор и еще несколько асов стали просить Одина, чтобы тот позволил им убить Локи или убил его сам. Но Один, к немалому их удивлению, не пожелал казнить убийцу сына. В разгар этих споров на асов напали двое сыновей Локи от Сигюн — Нарви и Вали, младший из которых был почти еще совсем ребенком, а старший — едва вышел из отрочества. Они попытались защитить отца и отбить его у Тора, но Один превратил Вали в волка и натравил его на Нарви. Вали загрыз собственного брата; не слушая криков Сигюн, асы вырвали из тела Нарви кишки, связали ими Локи, зачаровав мертвую плоть  так, чтобы она сделалась крепче любого металла, и бросили поверженного йотуна в глубокую пещеру.

Великанша Скади, все еще не простившая Локи, что он когда-то разбил ее сердце, подвесила у него над головой змею, из пасти которой постоянно каплет яд. Верная Сигюн осталась рядом с мужем. Она держит над ним чашу, собирая в нее яд, но время от времени ей приходится отойти, чтобы опорожнить чашу, и тогда Локи кричит и корчится от боли, а вместе с ним содрогается вся земля. Когда случались землетрясения, говорили, что это Локи бьется в своих оковах.

Современные приверженцы Локи пока не пришли к общему мнению о том, что происходит с ним сейчас. Одни говорят, что он до сих пор заточен в подземной пещере; другие утверждают, что он вырвался на свободу, а третьи — что большей частью он освободился, но в каком-то смысле по-прежнему скован. Поскольку Локи иногда противоречит сам себе, полагаться на его собственные слова по этому поводу трудно.

 

Почти во всех культурах этических систем было две — идеальная и практическая. И дохристианская Северная Европа — не исключение. Существовал воинский этический кодекс, в котором важнейшее значение придавалось чести и честности; и без него очень быстро распался бы весь жизненный уклад… но поскольку мир, в котором жили древние скандинавы, был суров и зачастую жесток, людям иногда приходилось поступать бесчестно, просто чтобы выжить.

Коварство Локи чаще всего направлено против врагов Асгарда. Локи хитростью вынуждает Трюма вернуть Тору его молот; он возвращает асам Идунн, похищенную великаном Тьяцци; он раз за разом помогает обитателям Асгарда справляться с ужасными напастями. И за это его если и не любят, то, по крайней мере, терпят. Снова и снова он спасает богов — но само его присутствие напоминает богам о том, что они-то ведут себя не по-божески. Глядя на свой пустой рукав, Тюр всякий раз невольно вспоминает, как он предал Фенрира, сына Локи; садясь верхом на Слейпнира, Один не может просто так отмахнуться от воспоминаний о том, как он со своими сородичами обманул великана, построившего стены Асгарда. Благодаря Локи асы получили многие из ценнейших своих сокровищ, но чтобы добыть их, ему нередко приходилось поступаться честью.

Обращение к Локи (равно как и подражание ему в собственной жизни) — дело серьезное. Локи — это божество, к которому взывают лишь тогда, когда исчерпались все прочие средства. И на помощь его зовут не тогда, когда под угрозой оказалась жизнь индивида, но тогда, когда на карту поставлено существование всего племени. Он — олицетворенный инстинкт выживания, куда более древний, чем любые культурные нормы. Если бы Асгард остался без стен, он стал бы легкой добычей для великанов… а если бы асы исполнили условия договора, то тем самым обесчестили бы Фрейю, фактически принудив ее стать жертвой насилия. В дошедших до нас сказаниях Локи предстает отнюдь не богом хаоса (что бы там ни говорили некоторые «северные дискордианцы»), а, напротив, богом порядка — но такого порядка, который необходимо сохранить любой ценой. Он не столько аморален, сколько внеморален; в терминах ницшеанства он — это Воля к Власти, устремленная только к победе и не обременяющая себя умозрительными категориями добра и зла.

— Кевин Филан

 

Локи

Элизабет Вонгвизит,
духовидица и смертная жена Локи

 

Обычно Локи предстает духовидцам в образе мужчины — высокого, красивого и довольно стройного. Глаза у него чаще всего зеленые, а волосы — того или иного оттенка рыжего, от кроваво-красного до русого с рыжим отливом. Во что бы он ни был одет, в нем всегда есть какой-то намек на андрогинность; впрочем, надо помнить, что он может принять любой облик, какой пожелает, особенно если решит, что это поможет ему добиться своих целей. Он очень обаятелен, говорлив и красноречив, однако умеет и выслушать. Говорит он умно и убедительно и способен переспорить кого угодно. Из любой словесной битвы он обычно выходит победителем. Кроме того, в нем есть прелестная, милая детскость; нередко он очень забавен и вообще любит посмешить других, даже за свой счет. Одним словом, в Локи много такого, что вызывает восхищение, — но именно из-за того, что он так очарователен и так убедителен, многие ему не доверяют. К тому же, далеко не всё из того, что он говорит и делает, согласуется с общепринятыми представлениями о чести или «хорошем поведении».

В характере Локи очень заметно его происхождение от огненных великанов. Он зачастую непоследователен и может впадать в крайности; он очень импульсивен и склонен действовать под влиянием минутного настроения. Если вы попадетесь ему под горячую руку, то узнаете на собственной шкуре, что такое оскорбление, режущее до кости. Только что он нежно ворковал, а в следующую секунду уже осыпает вас жестокими насмешками, причем и то, и другое — совершенно искренне! Обычно он не носит обиды в себе, но если все же затаит на кого-то зло, то проявит себя как непримиримый и коварный враг, твердо помнящий, что месть надо подавать хорошо промороженной. Тем, кто не привык смотреть на мир с его точки зрения, его поступки нередко кажутся непредсказуемыми и нелогичными.

Несмотря на все это, многим он внушает верную и страстную любовь (а другим — не менее пылкую ненависть). Сам же Локи, со своей стороны, верен лишь тем, кого считает своими друзьями, и не слишком заботится о том, чтобы произвести хорошее впечатление на остальных. Если вы еще не подружились с Локи, но уже ведете с ним какие-то дела, будьте осторожны: он вполне может обойтись с вами как с очередной игрушкой (а с игрушками он обращается не особенно бережно) или — и это в лучшем случае — отнестись к вашим чувствам саркастично и легкомысленно.

Поскольку главное его оружие — речь, он как никто понимает истинную силу слов и как никто способен находить в них слабые звенья. Перехитрить или одурачить его очень непросто, а тягаться в остроумии и находчивости с сыном Лаувейи можно разве что на свой страх и риск — но если вам все-таки удастся взять над ним верх, он, скорее всего, не рассердится, а, напротив, начнет уважать вас больше. Локи обожает шутки и розыгрыши, хотя тому, кто становится мишенью его проказ, они могут и не показаться особенно смешными. Он ценит острословие и находчивость и любит поспорить с умным человеком просто ради забавы, хотя и сознает, что в конечном счете все равно победит, — и в этом еще одна причина, по которой ему многие не доверяют. Он способен заболтать кого угодно — и в любой момент поймать вас на слове.

В свете этого вас уже не удивит, что Локи — заядлый соблазнитель, не лишенный приятного дара внушить своей жертве, что она — самый вожделенный и драгоценный предмет его страсти. Он любит флирт и может начать заигрывать с вами совершенно независимо от того, какого вы пола, каковы ваши предпочтения и имеется ли у вас партнер. Сопротивляться ему трудно, подчас даже почти невозможно, но следует помнить, что все это для него — лишь игра. Если вы ему откажете, он не обидится: сам процесс ухаживания развлечет его ничуть не меньше, чем тот его итог, на который он возлагает надежды. Особенно ему понравится, если вы включитесь в игру на равных, дав ему понять, что не поддались его чарам, но тоже получаете удовольствие от процесса.

Локи очень интересуется людьми из нашего мира; среди неоязычников северной и прочих традиций немало таких, кто считает себя его служителями и утверждает, что Локи сам протянул им руку дружбы. Похоже, он и вправду самый общительный из йотунов, да и из асов (если можно причислить его к таковым). И несмотря на всю зловещую репутацию, у него много союзников, хотя в большинстве своем они относятся к нему с той или иной долей осторожности, как бы хорошо и давно ни были с ним знакомы. Дружить с Локи не так-то просто, и даже ближайшие его последователи иногда ссорятся с ним в пух и прах, хотя обычно он старается помогать своим друзьям и способен (когда захочет) на невероятную доброту и заботу.

Локи — искусный чародей, взявший себе за правило учиться магии у всех, кто может его чему-то научить (не обязательно ставя их об этом в известность). Если вы вежливо его попросите и преподнесете ему какой-нибудь особенный подарок, он, со своей стороны, может объяснить вам некоторые тонкие нюансы оборотничества или обучить специфическому йотунскому колдовству с его акцентом на магию крови и стихий. Кроме того, он может поделиться знаниями о рунах, полученными от Одина, или тайнами магии сейта, которые ему когда-то открыла Фрейя. Также Локи сведущ в сексуальной магии и может даже предложить вам (кхе-кхе) практические уроки, либо при помощи какого-либо человека, который примет его как «всадника», либо напрямую. Он может помочь вам в овладении любой магией слова — и устного, и письменного, и даже песенного. Если вам нужно (а большинству людей это совершенно необходимо) понять, как важно осознавать и помнить, что именно вы говорите и кому, то лучше учителя, чем Локи, вам не найти. Кроме того, он научит вас держать слово, как бы это ни было тяжело, — и этот урок может оказаться довольно болезненным.

Локи неравнодушен к шаманам и духовидцам, поскольку они занимают маргинальное положение в обществе и работа их подразумевает частое пересечение и нарушение границ, а ему самому все это очень хорошо знакомо. Те, кто обнаружил в себе призвание к работе такого рода, могут обрести в лице Локи неожиданно доброжелательного и полезного, хотя подчас и раздражающего союзника.

Постоянного места обитания в Девяти мирах у Локи нет, хотя чаще всего его можно встретить в Йотунхейме. Пытаться разыскать его в Асгарде не рекомендуется (по ряду причин), если только он сам недвусмысленно не назначит вам место встречи именно там. Вопрос о том, освободился ли Локи от своих оков или по-прежнему лежит связанным в пещере, вызывает споры, но многие локианцы и духовидцы утверждают, что даже если он и скован, это ничуть не мешает ему путешествовать по всем Девяти мирам в тех или иных обличьях. Так или иначе, на месте он не сидит и поэтому разыскать его трудно. Если он заранее не назначил места встречи, сначала попросите его, чтобы он сам пришел к вам, а уж если из этого ничего не выйдет, то можете отправляться на поиски. Имейте в виду, что «вызвать» Локи магическими средствами, то есть принудить его прийти к вам, невозможно (по крайней мере, в мире смертных нет никого, кто имел бы на это право). Некоторым последователям Асатру стоило бы взять это на заметку: вежливым обращением и просьбой уделить вам немного времени и внимания вы добьетесь куда большего, чем попытками «заклинать» его как «демона» и «врага богов». Подобные попытки — это большая ошибка, за которую рано или поздно придется расплачиваться. Несмотря на то, что Локи был изгнан из Асгарда и претерпел жестокое наказание, оставившее глубокие раны не только на теле, но и в душе, он по-прежнему хитер, силен и опасен — и об этом не следует забывать.

В полном согласии со своей противоречивой натурой Локи ценит в других откровенность и честность, и если вам от него что-то нужно, то лучше просто попросить, чем пытаться им манипулировать или изъясняться намеками. Однако за свою помощь Локи потребует плату, и лучше не давать ему возможности ее назначить: заготовьте какой-нибудь подарок заранее и вручите его сразу, до того, как изложите свою просьбу. В противном случае Локи может поступить непредсказуемо. Возможно, он обратит все в шутку и удовольствуется каким-нибудь пустяком или забавной безделушкой, а возможно — станет настаивать на такой услуге или жертве, о которой вам придется горько пожалеть. Обычно он все же не упускает выгоды из сделок, а потому разумнее обращаться к нему с подношением, заготовленным загодя, чем отдаваться, так сказать, на его милость.

Что касается подношений, то больше всего Локи любит крепкое спиртное, маленькие игрушки и конфеты. Кроме того, его можно порадовать фейерверками и всем, что способно наделать много шума (или беспорядка). Ему очень нравятся дурацкие и забавные безделушки — вроде заводных игрушек, которые громко шумят, пищат или светятся. Ценит он и всевозможные подарки ручной работы — рисунки, картины, резьбу по дереву, вышивку; и еду, приготовленную «из всего, что нашлось в холодильнике» (особенно пироги и пирожки); и хорошие стихи, песни или сказки, написанные специально для него (их следует прочитать ему вслух или спеть). Как и его дочь Хела, он участлив к небогатым людям и не потребует от вас того, чего вы на самом деле не можете себе позволить. Иначе говоря, если денег у вас хватает только на дешевое пиво, он не станет настаивать на односолодовом скотче тридцатилетней выдержки. (Но уж если вы богаты, берегитесь: ничто не помешает ему заставить вас раскошелиться на дорогую выпивку!) Даже если подарок ему не слишком понравится, едва ли он его отвергнет, хотя притворных благодарностей в этом случае вы не услышите.

 

Локи-трикстер

Эбби Хеласдоттир

 

Сексуальность Локи — не что иное, как естественное выражение его свободы, не скованной никакими моральными парадигмами; и в ней же отражена его гендерная парадоксальность, его неразрывная (как буквальная, так и символическая) связь с женским началом, с Темной Богиней. Прозвание Локи — Лаувейсон, сын Лаувейи — дано ему не по отцу, а по матери, и свидетельствует о том, что истоки его силы — в женском начале. Кроме того, оно добавляет веса гипотезе о том, что Локи почитали как бога в глубокой древности, когда счет родства велся по материнской линии. Локи принадлежит важнейшая роль в таинствах Темной Богини, и потому в его безумии есть некий метод, а в его хаосе — некий порядок. Многие его поступки кажутся спонтанными и незапланированными, но в действительности все они — проявления Вирда Богини.

Если Хела, дочь Локи, олицетворяет темную, «левую», «изнаночную» сторону мировой и природной души, сам Локи — ее светлая, «правая» сторона. Он — тот ребенок, который не боится мечтать или воплощать в жизнь свои и чужие мечты; он — та безответственность, без которой весь мир и асы вместе с ним погрузились бы в стоячее болото. Он — та невинность, которая не боится заявить во всеуслышание, что король-то голый (или, если уж придерживаться буквы саг, что Одину нравится носить женское платье). Он — смех, он — тихое хихиканье в уголке, он — брошенная вскользь острота, он — насмешка, которая уязвляет в самую душу, но вместе с тем побуждает к новым открытиям. Он постоянно напоминает и богам, и людям, что мы не должны все время относиться к самим себе слишком серьезно. Один из уроков Локи — в том, что космическое отличается от комического всего одной буквой.

Локи отчаянно горд и самоуверен. В этом с ним не сравнится ни один из асов, ванов или йотунов; если бы гордыня и впрямь была грехом, то Локи, несомненно, следовало бы признать великим грешником. В этом отношении он близок таким классическим персонажам, как Фауст, Люцифер и Прометей; он — как человек, который вознамерился стать богом и добился своего. Чистокровный йотун, он собственными силами проложил себе дорогу к божественности, к тому высочайшему статусу, который иногда дарует своим обитателям Асгард.

Локи — неукротимый дух человека, устремленного к звездам. В его честь можно было бы назвать ту божественную искру в человечестве, которая побуждает людей вечно стремиться к высшему. И как хранитель этой божественной искры, Локи уделяет от нее другим — тем, кто тоже мечтает стать богами. Локи — бог-Светоносец, который пробуждает божественный огонь, сокрытый в каждом живом существе, и подталкивает дремлющий разум к действиям.

Как и его океаническое дитя, Йормунганд, Локи олицетворяет универсальный архетип, встречающийся во многих культурах мира, — и даже не один архетип, а несколько. Он — Скованный Исполин, подобный греческому Прометею или иудейскому Азазелю; он — трикстер, подобный индейскому койоту или греческому Гермесу; он — оборотень, как кельтский Талиесин; и он же — Светоносец, как Люцифер, Луг и все тот же Прометей. Из всех рёкков он стоит ближе всего к людям, потому что во многих своих качествах он сам сущностно и очевидно человечен — в гораздо большей степени, чем прочие божества.

Архетипические параллели Локи, обнаруживающиеся в мифах других народов, помогают лучше понять те его стороны, которые в скандинавской мифологии представлены лишь намеками. Прометей — один из титанов, древнейшей расы, подобной йотунам; и хотя его отношения с Зевсом гораздо более скандальны, чем побратимство Локи с Одином, Зевс не убивает его, а только сковывает. Помимо общеизвестных европейских трикстеров, таких как Гермес и Пан, Локи близки некоторые персонажи из мифологии североамериканских индейцев. Один из них даже сохранился в современных сказках — под именем Братца Кролика. Другие же фигурировали в легендах и верованиях многих индейских племен под самыми разными именами: Ворон, Голубая Сойка, Кролик, Норка, Великий Кролик, Нанабуш, Глускап, Паук…

Все трикстеры схожи между собой по характеру. Трикстер легкомыслен, и это нередко стоит ему жизни; он никогда не учится на своих ошибках, однако в самой его наивности всегда заключена некая великая истина. Подобно Локи, однажды устроившему шутовское представление с сексуальным подтекстом, многие американские трикстеры склонны к вульгарным сексуальным проделкам. В одной сказке Великий Заяц велит своему анусу присмотреть за едой на огне, пока сам он будет спать. Проснувшись, он видит, что еда исчезла, и наказывает свой анус, прижигая его головней из костра. В результате у него вываливаются кишки, и Зайцу приходится вшивать анус на место, но поскольку он не в ладах с иглой и нитками, анус навсегда остается складчатым. Довольно часто трикстеру приходится выполнять такие задания, которые остальные боги считают ниже своего достоинства. Но он охотно берется за них, потому что понимает: чтобы мир продолжал вертеться, необходимо всё — даже то, что другим кажется презренным и низменным.

Благодаря своему трикстерству Локи — один из самых ярких скандинавских божеств, один из самых заметных в своих проявлениях. Нередко он дает о себе знать через всевозможные неприятные, хотя по большому счету безвредные происшествия (например, когда вы о нем  пишете, у вас может часто зависать компьютер). По этой причине называть кого-то или что-то в его честь не рекомендуется. Но так же, как и в случае с другими рёкками, опасности, которые таит в себе Локи, более очевидны тем, кто не нашел с ним общего языка, чем его последователям. Локи никогда не прекращает дурачиться, но над теми, кто его понимает и держится с ним заодно, он обычно подшучивает гораздо более дружелюбно и добродушно.

Разнообразные ипостаси и свойства характера Локи перечислены как его кеннинги в «Языке поэзии». Его называют «сыном Фарбаути и Лаувейи», «сыном Наль», «братом Бюлейста и Хельблинди», «отцом Ванарганда (Фенрира)», «отцом Йормунганда» и «отцом Хель», «отцом Нарви и Вали», «родичем и дядей, братом, попутчиком и сотрапезником Одина и асов», «гостем и украшением сундука Гейррёда», «похитителем козла, ожерелья Брисингов и яблок Идунн», «матерью Слейпнира», «мужем Сигюн», «недругом богов», «губителем волос Сив», «кузнецом бед», «хитроумным асом», «наветчиком и обманщиком богов», «виновником смерти Бальдра», «связанным асом», «тем, кто препирался с Хеймдаллем и Скади». Кроме того, Локи — бог молнии, бог южного ветра и бог превращений. У него есть несколько излюбленных форм: лосось, муха и сокол, — но самым уместным для него обличьем представляется паук. Паук не только ассоциируется с североамериканскими трикстерами, но и тесно связан с Богиней. Намек на этимологию имени Локи дает старинное шведское название паука — «lockke».

 

Локи

Фуэнсанта Пласа

 

«Внезапные, непредвиденные перемены» — почему эти слова звучат так зловеще? Почему мы автоматически предполагаем, что подразумеваются перемены к худшему? Перемены — это ведь не только смерть, болезнь и разрушение; это еще и рожденье, жизнь, нежданная радость. Без перемен сама жизнь обернулась бы смертью, всякое движение застыло бы в неподвижности, а радость превратилась бы в вялое довольство. Локи — бог перемен (да, именно бог!). Он непредсказуем; он постоянно меняется, мерцает и меняет обличья; он — джокер в колоде богов. Он — бог смеха и бог чудес. Он — неукротимый пожар; он — красота, и он же — опасность и разрушение, из которого — всегда! — рождается новая жизнь. Он — бог надежды. Когда положение кажется отчаянным и совершенно безвыходным, мы обращаемся за помощью именно к Локи — неважно, осознанно или нет. Именно Локи способен преобразить ситуацию и повернуть ее под таким углом, что мы внезапно увидим выход, найдем спасительное решение. Без Локи все остальные боги — статичные фигуры, застывшие в вечной рутине своих функций. Представьте себе, во что превратилась бы жизнь богов, не будь с ними Локи. Попробуйте вычеркнуть его изо всех сказаний — и вы увидите, как из этих сказаний уходит сама жизнь.

Удивительно, что мы, язычники, так часто путаем опасность со злом. Удивительно, что на словах мы восхваляем отважных воинов Севера, а сами дрожим от одной мысли об опасности. Удивительно, что мы отвергаем те самые качества, которые придают силу нашей религии. Если нам нужны безупречные боги, мы обратились не по адресу. Если мы хотим совершенства, следовало бы податься в христиане (и смириться с их вечным вопросом: почему совершенный бог сотворил все это дерьмо, в котором нам приходится жить?). Наши боги не всемогущи — и не совершенны. Они — такие же, как мы, только «больше». Путаные христианизированные источники велели нам опасаться Локи как некоего демонического персонажа, — и мы их послушались. Почему? Непотомули, чтоЛоки— обманщикиможетобманутьвтомчислеинас? НоведьиОдин— обманщик. ИФрейя— обманщица. Конечно, спроецировать все свои страхи на одного козла отпущения — очень заманчиво, но на самом деле все боги опасны, нравится нам это или нет. Прежде чем обращаться к любому из них, надо сто раз подумать. Может быть, нас смущает роль, которую Локи предстоит сыграть в Рагнарёке? Но что это роль на самом деле? Как знать? Фрейя Асвинн[1], которой я в своей духовной жизни обязана очень многим, говорит, что боги развиваются вместе со своими служителями. И каким стал Локи сейчас — кто может сказать наверняка?

В отличие от христианства, центральный персонаж которого статичен (что и не удивительно — потому что он уже мертв), боги северного язычества — живые, изменчивые существа. Они претерпели немало приключений и после того, как о них перестали слагать саги, и об этих приключениях мы не знаем ровным счетом ничего. Мы то и дело пытаемся оставить наших богов в прошлом, потому что так безопаснее, — но на деле они живут и сейчас, в настоящем. И они изменились. Мы, люди, до некоторой степени — в пределах своего Вирда — располагаем свободой воли. И мир — в пределах орлога — тоже до некоторой степени свободен в выборе: «что наверху, то и внизу; что снаружи, то и внутри; что во вселенной, то и в душе»… И чем все это кончится для богов — такая же загадка, как и то, чем все это кончится для нас.

Для тех, кто хочет воззвать к Локи, никаких «правил инвокации» нет и быть не может: Локи не любит правил (и, возможно, даже это единственное «правило» ему бы пришлось не по вкусу). Всё, что я могу, — это рассказать, как мне самой удалось установить с ним контакт. Я оказалась в сложной ситуации, в которой было замешано в общей сложности шесть человек с конфликтующими интересами. И вот однажды вечером, устав мучиться от этих проблем, я развела огонь и поставила перед ним кристалл цинкита, а между огнем и кристаллом положила руну Дагаз и обратилась к Локи: «Разрешить ситуацию так, чтобы кто-то выиграл, а кто-то проиграл, может кто угодно. Но если ты и в самом деле бог сюрпризов, то удиви всех! Докажи, чтовсемыошибаемся! И сделай так, чтобы в выигрыше остались все! За это я обещаю, что буду носить руну Дагаз, твою руну; и буду воздавать тебе почести всякий раз, как зажигаю огонь — будь то просто спичка, свеча или большой костер. Ябудусвидетельствоватьотвоейдоброте. Этотогонь— мойогоньнужды. Вчаснуждыяпризываютебя— изнаю, чтотыможешьпомочь. А теперь докажи это!» Той же ночью я внезапно проснулась из-за того, что кто-то сбросил с меня одеяло и принялся дергать меня за лодыжки. Я ощутила, как в комнату ворвалась какая-то неимоверная сила, полная сумасшедшей, отчаянной радости. От нее исходило два посыла: радость, что ее призвали, освободили из заточения, — и намерение меня испытать. Единственное, на что меня хватило, — это твердо повторять: «Благо для всех и свобода воли для всех». Но меня продолжали дергать за ноги, пока я, наконец, не добавила: «Или вообще ничего». Все это было страшно и очень опасно, но совершенно чудесно: как ни странно, я никогда не чувствовала себя в такой безопасности. Вскоре ситуация разрешилась — именно так, как и должен был разрешить ее Локи. Всё обернулось шуткой и никто не пострадал; все благополучно утряслось.

После этого я стала призывать Локи часто. Я никогда не забываю, что он может быть опасен. Я принимаю эту опасность. Я не жду, что он будет разрешать мои проблемы по-моему. Локи разрешает их по-своему. Поначалу я призывала его как катализатор перемен, напоминая лишь о том, что навредить может любой дурак, но только настоящий мастер способен всё исправить. Но затем я избавилась от глупого высокомерия и больше не напоминаю ему ни о чем. Пустьвершитсяеговоля.

Есть четыре фразы, которые позволяют связаться с Локи напрямую — как и с любым другим божеством. Вот они: «Пожалуйста!», «Спасибо!», «Ой, прости!» — и самая главная: «Я тебя люблю!» Иногда я также обращаюсь к его жене Сигюн. Ее сила — постоянство. Вы когда-нибудь задавались вопросом, почему она вышла за него замуж? Чтоонавнемнашла? Оченьпросто: постоянствонуждаетсявпеременах. В этом союзе, на первый взгляд таком противоречивом, заключена вся жизнь. Локи вечно движется между мирами — бог парадокса, хранитель хрупкого равновесия между жизнью и смертью, ночью и днем, светом и тьмой, созиданием и разрушением.

 

Свидания с трикстером

Софи Оберландер

 

Меня всегда забавляет, как реагируют люди, когда узнают, что один из богов, которым я служу, — Локи. (Основное мое божество — Один, но одноглазым Стариком в наши дни уже никого не удивишь.) Ни один бог, похоже, не вызывает такого дискомфорта, а подчас и откровенной враждебности, как этот кровный брат Одина. И хотя в определенном смысле это смешно, я часто огорчаюсь, в очередной раз убедившись, что в отношении Локи люди неизменно делятся на две категории: одни говорят о нем легкомысленно и пользуются его именем, чтобы прикрывать собственные глупые или скверные поступки, а другие относятся к нему с подозрением, неприязнью и изрядной долей страха. Но на самом деле Локи много больше той суммы информации о нем, которую можно найти в литературных источниках, и, как всякий трикстер, выбивается даже из такой четкой (хотя и унизительной) классификации.

Локи — действительно трикстер, но дело не в этом. Проблема в том, что зачастую остаются непонятыми его роль, характер и функции. Многих трикстеров можно назвать «шутами», но совсем не в том разговорном смысле, какой вкладывают в это слово сейчас. В Средние века шут нередко оказывался единственным из придворных, который мог высказывать королю горькую правду, не опасаясь немедленной расправы. Таким образом, шут как архетип — это персонаж, не скованный социальными ограничениями. В нем нет ничего безопасного и уютного — зато есть очень неудобная склонность то и дело менять правила и обычаи в угоду своим интересам. Однако наша задача — понять, какой цели служат все поступки трикстера в конечном счете. Локи (как и любое божество, избравшее для себя роль трикстера) действительно может вызывать крайний дискомфорт и раздражение, но я бы сказала так: он никогда не приходит без причин. И за тем, что на первый взгляд может показаться совершенно неуправляемым хаосом, на самом деле стоит некая трезво и холодно просчитанная стратегия, в которой трикстеру отведена роль глашатая правды.

Локи — заклятый враг энтропии и соглашательства. Он — враг всякого сердца, лишенного страсти, не способного на служение. Он может быть немыслимо жесток со своими детьми, но задним числом всегда становится понятно, что это была отнюдь не «жестокость», а твердость родителя по отношению к заблуждающемуся ребенку. И в этом — секрет его мотивации (как бы досадно это ни было для тех, кто предпочитает думать, будто мы ни перед кем не в ответе): он вынуждает нас принять всю тяжесть нашего вирда, открыться всем тем бесчисленным путям, которыми к нам может прийти божественное вдохновение, и по собственной инициативе заявить права на весь свой потенциал — и принять ответственность, связанную с этим потенциалом. Спору нет, Локи может вести себя как последняя сволочь (это я любя говорю), но на это у него обязательно будут серьезные причины.

Не стану утверждать, что мои личные отношения с Локи всегда складывались легко и гладко, но именно благодаря ему (в большей степени чем кому бы то ни было другому) я пришла к определению духовного странствия как пути, на котором человек все более глубоко и страстно влюбляется в Бога. На ранних этапах моего становления как язычницы и жрицы мне очень повезло: я с самого начала посвятила себя служению Локи, и именно он много лет спустя привел меня к Одину. Разумеется, я знаю саги, но не придаю литературным источникам такого уж важного значения. Соблазн цепляться за письменную традицию велик, особенно в таких реконструкторских религиях, как северное язычество: многие склонны чтить ее как священное писание и определять и классифицировать свой духовный мир на ее основе. Однако никакие письменные источники не станут надежным проводником в духовном путешествии (таков еще один урок моего возлюбленного Трикстера), и когда мы пытаемся опираться только на них, они превращаются в оковы, в жесткий панцирь, в котором душа не развивается, а, напротив, увядает. Многие люди упорно держатся за литературную традицию лишь потому, что боятся держаться за богов, боятся признать, что боги — это не удобные стереотипы или архетипы, которые можно аккуратно рассовать по каталожным ящичкам, а живые существа, любящие, полные страсти и активно проявляющие себя в этом мире. Источники становятся полезными лишь тогда, когда уже знаешь, как их толковать; иначе они в лучшем случае остаются бесполезными костылями, а в худшем — препятствиями на пути духовного опыта (особенно для тех, кто не способен выйти за рамки буквальной интерпретации). Боги не определяются и уж тем более не исчерпываются словами на мертвой странице: они открывают свою мудрость лишь тем, кто научился воспринимать и исследовать структуры и ритмы Божественного Бытия и Вирда.

Придя к такому выводу на основании своего опыта общения с Одином, причем достаточно рано, я не питала никаких предубеждений против его побратима и смогла дать своим отношениям с Локи развиваться естественным путем. И они развились, да еще и как! Локи помогает нам понять, что боги совершенно реальны. Они — живые и чувствующие, страстные и опасные. Они не какие-нибудь засушенные цветы между страницами эдд и саг! Они способны воздействовать на мир и на наши сердца — и вызывать перемены, готовы мы к ним или нет. 

Локи доставил мне больше неприятностей и волнений, чем любое другое божество, с которым я когда-либо работала, — и за это я ему благодарна. Он заставил меня расширить границы моих представлений до предела и дальше, мягко (а иногда и не очень) указывая на области моих недостатков, особенно в том, что касалось веры, верности и доверия. А затем, на свой неподражаемый лад, он начал меня учить. Он присутствует в моей жизни постоянно, и это присутствие ощущается почти физически. Понаблюдав за деятельностью Локи в кругу моих единоверцев, я осознала, что он действует как катализатор и стимулятор личностного развития. Алюбомуразвитиюнередкосопутствуютболезнироста.

Принять и признать Трикстера нелегко — и не только потому, что он не уважает границ. Под его влиянием человеку приходится исследовать свою тень, свое эго и свои маски вплоть до мельчайших подробностей. Это могучий и действенный инструмент истины, выявляющий все бессмысленное и нездоровое — и делающий свою работу совершенно чисто (сколь бы странным ни казалось ассоциировать Локи с чистотой). Неизбежная проблема здесь — в том, что в самой его природе заложен элемент жертвенности. Несмотря на то, что Локи заставляет нас осознать и изучить маски, которые мы носим, для него самого роль «трикстера» — не что иное, как маска. Чтоскрываетсяподней? Многоеиразное. Глубокоегореиболь. Сострадание. Экстаз.

Я без колебаний могу назвать Локи богом экстатического единения. В своих шаманских путешествиях я наблюдала, как Локи стоял и плакал у подножия Иггдрасиля, на котором висел Один; и у меня есть основания полагать, что отношения между ними — гораздо глубже, чем то, что описано в литературных источниках. Локи — это прежде всего бог, требующий (по крайней мере, от своих женщин) полной самоотдачи в страстном слиянии. Он может быть игривым, скабрезным, грубым, саркастичным (и — боги, боги мои! — он вообще не умеет держать язык за зубами! Мне случалось болтать с ним целыми днями напролет, и его шпильки в адрес «некоторых бестолковых смертных», мягко говоря, очень вдохновляли на дальнейшую работу), нежным (и пробуждающим такое чувство уязвимости, на какое, мне казалось, я просто не способна), отчаянно заботливым,  холодно-требовательным — каким угодно, но только не бессмысленно жестоким. Такого не случалось ни разу за те десять лет, что я с ним работаю. Сигюн однажды сказала мне: чтобы по-настоящему понять Локи, надо увидеть его таким, каков он с ней (думаю, мало кто из наших северных язычников пытается проделать что-то подобное или хотя бы считает это нужным).

Возможно, ключ к пониманию Локи — в том, чтобы стараться смотреть на мир его глазами: боги наверняка воспринимают наш вирд по-иному и в гораздо более широком контексте, чем мы. Ученикам я всегда советую просто попытаться поговорить с Локи, и в этом — один из секретов подлинной связи со своими богами: просто говорить с ними, беседовать, как вы беседуете с любимыми людьми с глазу на глаз. По моему опыту, Локи — один из самых открытых для контакта богов. Его очень легко почувствовать, воспринять напрямую — и при этом он раскрывается с самой неожиданной стороны! Один из величайших даров, которые я получила от Локи, — это знакомство с его женой Сигюн, которое повлекло за собой удивительные и непредвиденные открытия. Такое личное и непосредственное общение с богами никоим образом не умаляет их божественной природы — напротив, оно помогает приблизиться к ней и лучше ее понять.

Одна из областей моей жизни, на которую Локи оказал глубокое влияние, — это моя роль учителя и духовного советника в кругу единоверцев. Одна знакомая викканка, понаблюдав меня в деле, заявила, что мое тотемное животное — не иначе как питбуль! Поскольку Локи не заботится о поддержании чьей бы то ни было зоны комфорта, под его влиянием я как гитья тоже научилась разрушать зону комфорта ученика, чтобы в дальнейшем он общался со своими единоверцами, богами и жизнью в целом с позиций истины и ясности, а не на основе эгоцентрических устремлений, страха или конформизма. Это суровый подход, но он дает неоспоримые и стойкие результаты. Правда, работа с Локи дает и побочные эффекты: заодно я обзавелась не самой лучшей привычкой  отпускать чрезвычайно неуместные или грубые замечания в совершенно неподходящий момент.

Подводя итоги, можно сказать, что Локи — возмутитель спокойствия и нарушитель духовного statusquo. Вспоминается строчка из «Грез Исиды» Норманди Эллис[2]: «Как бы мы ни старались остаться прежними, все мы изменимся». Вот именно так и действует Локи.

 

Локи: мать ведьм

Мордант Карнивал

 

Многие фольклористы и многие служители Локи отмечали и так или иначе комментировали его способность к смене пола. Это действительно интересная тема как для академических исследований, так и для медитации на это божество в духовном контексте. Наряду с сюжетом о том, как Локи родил Слейпнира, превратившись в кобылу, широко известны и провокационные строки из «Перебранки Локи», где его побратим Один упоминает еще один эпизод, в котором Локи принял на себя женскую роль. Утверждается, что Локи провел восемь зим где-то под землей и там либо доил коров, либо (в зависимости от перевода) доили его самого. В завершающих строках той же строфы говорится, вдобавок, что Локи рожал детей (хотя некоторые переводчики опускают эти строки как недостоверные).

С самого начала четко оговорим, что мы не пытаемся поставить под сомнение мужественность Локи. Мы вовсе не утверждаем, что «на самом деле он — Богиня». Мы всего лишь хотим сказать, что ему присуща некая материнская ипостась и что в этой ипостаси его можно рассматривать как материнскую фигуру по отношению к практикующим магам.

Вот отрывок из «Краткого прорицания вёльвы»:

 

От Ангрбоды Локи
Волка родил,
а Слейпнир — сын Локи
от Свадильфари;
еще одно чудище,
самое злое,
на свет рождено
Бюлейста братом.

Найдя на костре
полусгоревшее
женщины сердце,
съел его Локи;
так Лофт зачал
от женщины злой;
отсюда пошли
все ведьмы на свете (курсив мой)[3].

 

Любопытно слово, которое переведено здесь как «ведьма». Это слово flagð, которое в других переводах передается как «великанша», «троллиха» или «волчица». Все эти варианты передают идею женской энергии — дикой и необузданной, свирепой, грозной и пожирающей, а потому ассоциирующейся с чудовищами и ведьмами.

Сравните этот отрывок со строками из «Прорицания вёльвы»:

 

Помнит войну она
первую в мире:
Гулльвейг погибла,
пронзенная копьями,
жгло ее пламя
в чертоге Одина,
трижды сожгли ее,
трижды рожденную,
и все же она
доселе живет.

Хейд ее называли,
в домах встречая, —
вещей колдуньей, —
творила волшбу
жезлом колдовским;
умы покорялись
ее чародейству
злым женам на радость[4].

 

Итак, с одной стороны, утверждается, что ведьма живет и ходит по свету, обучая своему страшному колдовству людей (и, в особенности, пресловутых «злых женщин»), а с другой — что Локи съел ее сердце и породил от него потомство. Вовсе не обязательно рассматривать эти две интерпретации как взаимоисключающие: в царстве мифов несложно убить одним выстрелом сразу несколько зайцев. Можно предположить, что ведьма ожила, переродившись от Локи, или даже что сам Кузнец Бед временно превратился в нее — примерно так, как одержимый человек временно «превращается» в божество. А кто такие flagð, пошедшие от него «ведьмы»? Вероятно, все те, кому она передала свое колдовское искусство.

Если все это кажется вам чересчур мрачным и темным, вспомните, что эддические песни были записаны уже после христианизации Скандинавии. А христиане, мягко говоря, не особо жаловали магические практики — равно как и идею женской эмансипации. Поэтому истинный смысл приведенных отрывков скрыт за позднейшими напластованиями и предубеждениями религиозного и политического толка. Когда ваш бог желает, чтобы женщины «знали свое место», женщина, не желающая «знать свое место», превращается в самого дьявола (а что уж говорить об этих мужчинах, балующихся сейтом!..) Таким образом, негативное отношение к flagð, выраженное в этих строках, вполне может объясняться интерполяциями, добавленными под влиянием подобных установок.

Мой опыт показывает, что работа с вышеописанной ипостасью Локи — превосходный способ выразить ему свое уважение. Даже если просто добавить в обычное церемониальное обращение какую-нибудь фразу, подчеркивающую этот его аспект (например, «Мать ведьм»), ваше взаимодействие с Локи уже станет более глубоким и насыщенным. Поскреби Локи — найдешь Бабалон? Ну, это я так, к слову…

 

Трикстер

Софи Оберландер

 

Я никогда не искала тебя.

Я думала так:

слишком много ожогов и шрамов на сердце моем,

чтобы впустить тебя — твердого, словно камень.

Так мне казалось. Но я отдала немало,

когда довелось мне впервые висеть на Древе:

не всё — но довольно, чтоб дрогнули стены мои,

и выпал осколок из каменной кладки,

и я услыхала твой шепот сквозь тонкую брешь,

но отвернулась:

не может такого быть,

чтоб ты говорил со мною!

Я ощутила, как нежно ты держишь в ладонях мой раненый дух —

точно так же, как дух опаленный Владыки богов,

истекавшего кровью на этих ветвях

в стародавние дни, — дух, упавший к подножию Древа.

Смехом меня научил ты любить

или нежностью ласки твоей? Я не знаю.

Так ли, иначе, но я увидала твой лик,

испытала любовь твою — жгучую страсть

и спокойную нежность — в тот миг, у подножия Древа.

Брат, Возлюбленный, Друг!

Я видала богов, но такого, как ты, — никогда.

Ты развеял мой страх озорством; ты, смеясь и дурачась, 

заставил смеяться ребенка, что плакал во мне и вовеки не знал утешенья.

Я видела Сигюн,

ее безмятежное счастье

и любовь, что скрывается в играх твоих, —

и с тех пор я не знаю, как могут иные бояться,

услыхавтвоеимя.

Довелось мне узнать и другое лицо твое, Локи:

я сошла с тобой в царство, где дочь твоя правит,

и там на пороге стоял ты, объятый экстазом,

и звал ее стражей и духов ко мне на защиту.

Не разбился в груди моей камень,

но тихо растаял от жара огня твоего.

Я познала твой гнев, разожженный от боли моей,

и темнейшую радость, с которою ты

отворил предо мною врата ледяного Нифльхейма.

Я не знала, как в сердце твоем глубока

любовь к твоим детям;

но я увидала, как ты, Пересмешник, рыдаешь от муки:

каждая рана их — рана на сердце твоем.

Я видела в битве тебя, и ты Одину равен,

хоть искусство твое несравненно темнее;

я слышала песни твои,

и они несравненно прекраснее всех, что я слышала в жизни

(ты пел мне, когда уводил меня за руку прочь

от Древа мучений);

а сказки твои — это лучшие сказки на свете

(когда мы идем через Радужный мост и танцуем меж звезд).

Ты сам положил мои руки на ткацкий станок,

чтобы я соткала свои песни; ты сам мне помог

дотянуться до Хелы, когда я висела на Древе.

Иных ты пугаешь; иные тебя презирают,

твердя, что ты скован и силы лишился навеки;

но кто, как не ты, меня вывел на свет

изглубинбеспросветногогоря?

И как мне бояться твоей беспредельной любви,

если в ней наконец обрело мое сердце свободу?

И теперь я ищу тебя, Локи!

Смешаем

наши песни под Древом!

Ибо я полюбила огонь,

разгоревшийся в сердце моем от огня твоего.

 

Локи

Элизабет Вонгвизит

 

Славься, мой господин,

Асгарда зыбкое пламя,

Йотунхейма пылающий факел!

Славься, о сын Лаувейи,

Шрамоустый, Небесный Странник,

Сын великанов!

Славься, Слейпнира мать,

Волка родитель, отец

Хелы и Йормунганда!

 

Славься, мастер менять обличья!

Ты — искуснейший из чародеев,

Хитроумный и дерзкий вор

И податель даров нежданных,

Властелин перемен, завершений и новых начал!

 

Славься, возлюбленный мой!

Ты — уста, рекущие правду,

Шут и Плут, ослепляющий блеском словес, отворяющий очи!

Как осколки разбитых зеркал, твои речи язвят,

Как сверкающий меч, твоя хитрость разит без пощады.

 

Славься, о Пламявласый,

Муж Ангрбоды и Сигюн,

Одина кровный брат,

Друг и попутчик Тора,

Любовник богинь,

Любовник йотунских дев:

Ты не знаешь отказа, о ты, ясноокий и светлый, —

Ты слишком прекрасен!

 

Славься, о непокоренный

Сокрушитель Миров,

Властный над собственным вирдом,

Верный словам своей клятвы,

Не забывший о чести своей, хоть тебя и немногие чтут по заслугам,

И сносящий презрение мира

ДоконцаДевятиМиров.

 

Славься, Локи, рожденный от молнии сын Железного Леса!

Пламя в сердце моем,

Огонь очага души,

Легконогий мой Старший Брат,

Светлый, словно звезда,

Темный, как чаща лесная, укрытая тенью.

 

Славься, Локи, сын Лаувейи,

Асгарда зыбкое пламя,

Йотунхейма пылающий факел!

Славься, о кознодей, похититель сокровищ,

Свирепых Чудовищ отец,

Извечно меняющий мир, и ныне, и присно, вовеки!

 

День Локи

11-й день Литемоната, Месяца Литы (11 июня)

Из Языческого часослова Ордена Часов

 

 

 

Цвет: красный

Стихия: Огонь

Алтарь: На красном покрове расположите три красные свечи, камень с вырезанной на нем руной Ос, статуэтку кобылы, статуэтку птицы, два маленьких круглых камешка и цепь.

Подношения: проанализируйте ситуации, в которых вы манипулируете другими людьми — пусть даже правдивыми способами или ради их же собственного блага. Не щадите себя.

Пища в течение дня: горячая, пряная, острая пища.

 

Призывание Локи

 

О сын Лаувейи, лукавец

из дальних северных стран,

о дитя великанов

и дух утонченной игры,

то намеком, то лестью

внушающий замысел тайный,

о лжец,

изрекающий правду, когда ее некому слышать!

Призываем тебя, о двуликий,

о ты, чья душа пламенеет огнем негасимым!

Будь судьей нашим душам,

о Локи, дух Правды и Лжи!