Galina Krasskova (c)
Перевод: Анна Блейз (с)
Настоящий перевод доступен по лицензии Creative Commons «Attribution-NonCommercial-NoDerivs» («Атрибуция — Некоммерческое использование — Без производных произведений») 3.0 Непортированная.
Восславлю супруга Сигюн,
Хелы отца и Слейпнира мать.
Радушно приму Его в доме моем
Как друга, который всегда приносил мне удачу.
Он лелеял меня, утешал и пришел мне на помощь
в час великой нужды,
в самых темных глубинах, куда не проникнуть другому.
Мастер смены обличий, Небесный Бродяга, Чародей пламявласый,
Ты принес мне дары драгоценней всего, что я знала.
Брат Бюлейста, сын Лаувейи,
Ты всегда представал мне таким, как Ты есть, без обмана.
Честь и слава Тебе за победы в великом и малом —
Те, что Ты даровал мне без счета.
Славься, Локи, мой друг и защитник!
Славься, желанный гость!
Локи — самая неоднозначная фигура во всем скандинавском пантеоне. Для одних он — бог-трикстер, несущий перемены и помогающий нам развиваться и расти самым невероятным и неожиданным образом. Для других он — враг асов, которому предстоит возглавить силы хаоса в битве против богов в день Рагнарека. Многие северные язычники вообще отказываются воздавать ему почести, но есть и такие, для кого он — возлюбленный друг. В последние годы растет число язычников, поклоняющихся в рамках Северной традиции не только асам, но и «рёккам» — тем из йотунов, которые выступают как божества первозданных стихий, теневых сил и перемен. Слово «рёкк» происходит Rökkr — «тень», а к числу богов-рёкков относят, в частности, Локи, Хелу, Ангрбоду и Фенриса. Локи — один из самых известных представителей этого божественного племени.
Прежде всего, Локи — побратим Одина. В «Перебранке Локи» сообщается, что когда-то, в давние времена, Один и Локи принесли братские клятвы и смешали свою кровь. Этот факт ставил в тупик многих исследователей и вызывал недоумение и досаду у многих современных язычников, потому что клятвы такого рода были необыкновенно торжественными и связывали друг с другом души и судьбы побратимов. Никто не стал бы приносить подобный обет, не имея на то веских причин, и разорвать его было почти невозможно. Поэтому очень трудно себе представить, каким образом Один — бог, упорядочивший мироздание и поддерживающий целостность и равновесие вселенной, — решился соединить себя братскими клятвами с трикстером, нарушителем правил, хитроумным обманщиком и вором. Тем не менее, источники утверждают, что он это сделал. И в результате Локи был принят в содружество богов.
Впрочем, играть по правилам Локи так и не стал. Он не из тех богов, которые легко поддаются классификации, и не из тех, кто соглашается действовать строго в зоне комфорта своих почитателей. Он ломает любые рамки и презирает любые границы; подобно ртути, он проникает в мельчайшие трещины, просачивается в самые темные уголки души и объявляется там, где его ждали меньше всего. Его не назовешь «безопасным» или «удобным»: за ним водится привычка менять любые правила и устои по своему усмотрению. И несмотря на то, что не все исследователи соглашаются применять к скандинавским божествам этот термин, я все же назвала бы Локи трикстером, наподобие индейского Койота или африканского Ананси. Кроме того, подобных ему персонажей нередко называют шутами, но не в том смысле, который обычно вкладывают в это слово в наши дни. В Средние века шут зачастую оказывался единственным человеком при дворе, который мог высказать в лицо королю неприятную правду, не опасаясь, что его казнят на месте. Поэтому шут как архетип — это персонаж, не скованный социальными ограничениями. Но для того, чтобы работать с трикстером продуктивно, нужно всякий раз тщательно выяснять, какой конечной цели служит то или иное его действие.
Чистая правда, что Локи (да и вообще любой бог, избравший для себя роль трикстера; и, кстати, любопытно, что почти все мифологические трикстеры — персонажи мужского пола) может создавать чрезвычайно неудобные и раздражающие ситуации. Но я бы добавила, что он никогда не делает этого без причины. То, что на поверхностный взгляд может выглядеть как абсолютно неуправляемый хаос, на деле может представлять собой четко просчитанную стратегию, в рамках которой трикстер выступает как глашатай истины.
Локи — враг энтропии; он сражается с ней непримиримо и яростно. Он — враг равнодушного сердца, сердца, лишенного страсти и чуждого любви. Он может обращаться со своими последователями очень жестоко, но по прошествии времени всегда становится ясно, что это была вовсе не жестокость, а строгость родителя по отношению к заблудшему ребенку. И в этом заключается тайна его влияния: он заставляет нас принимать все бремя нашего вирда, открываться всем бесчисленным потокам, которые могут принести нам вдохновение от богов, и активно реализовать весь наш потенциал, принимая и всю сопутствующую тому ответственность. Он может вести себя по-свински (и это ничуть не мешает мне любить его всей душой!), но на то всегда есть осмысленная причина.
Тех, кто с ним работает, Локи заставляет расширять границы понимания. Он олицетворяет эволюцию, динамическую синергию и творческую силу. Он стимулирует и ускоряет личностное развитие. Но ускоренное развитие нередко сопровождается болезнями роста. Так что принять этого трикстера нелегко, и не только потому, что он пренебрегает всеми границами. Локи вынуждает нас исследовать во всех подробностях нашу теневую сторону, наше «я» и те маски, под которыми мы предстаем миру. Он — могущественное и деятельное орудие истины, которое выводит на свет все бессмысленное и нездоровое, причем абсолютно чистым способом, сколь бы странным ни казалось слово «чистота» в связи с Локи. Проблема, однако, в том, что в природе этого божества заключен неотъемлемый элемент жертвенности. Этот трикстер заставляет нас признать и переоценить наши маски, но сама роль «трикстера» — это маска, которую носит он сам. А под нею может скрываться все, что угодно: и нестерпимая мука и скорбь, и сострадание, и экстаз и тысячи других, самых неожиданных состояний.
Локи — лиминальная фигура, всегда пребывающая на границе, в промежутке, в переходной зоне. Он не принадлежит полностью ни к миру йотунов, ни к миру богов, — благодаря чему свободно перемещается между этими мирами и может обеспечивать плодотворное сотрудничество между ними. Локи — дитя хаоса, привязанное, однако, к порядку узами тех клятв, которыми он обменялся с Одином. Поэтому он может проявлять свою стихийную, освобождающую и преображающую силу непосредственно в упорядоченном мире богов. Локи аккуратно открывает двери, через которые эта сила входит в мир порядка, оставаясь под относительным контролем. Пожалуй, именно лиминальность — самая амбивалентная из всех особенностей этого божества, как, впрочем, и многих других трикстеров, хотя даже при беглом знакомстве с дошедшими до нас источниками становится ясно, что этим свойством обладает и Один. Но Один всегда возвращается в защищенный мир inangarð, на освященную землю богов. Локи же изначально не принадлежит к миру асов, хотя время от времени и может в нем находиться. Он — вечный чужак, вечный «иной», вечный маргинал в сообществе богов
Пребывая в той пограничной области, где нуминозное становится осязаемым, Локи соединяет обыденный, мирской порядок с безграничным и чуждым всякому страху потенциалом хаотических сфер, сфер стихийной энергии. Он — необходимая фигура, и боги это знают. У Тора — великого защитника людей, божества, постоянно воюющего с силами хаоса и обороняющего мир от их вторжений, — есть спутник, сопровождающий его во многих походах. И этот спутник — Локи. Своими хитростями и проказами Локи делает в точности то же самое, что и Один: наделяет асов силой. Но, в отличие от Одина, Локи делает это не напрямую. Он создает разлад и втягивает богов в неприятности, после чего отправляется (иногда под угрозой расправы) на поиски решения той проблемы, которую сам же и создал. И в итоге он не только решает проблему, но и практически всегда помогает богам стать сильнее. Тот же Тор получил свой могучий молот Мьёлльнир, символ своей оборонительной силы, благодаря одной из возмутительных выходок Локи.
Однажды Локи по непонятной причине решил подшутить над Сив, женой Тора. Ночью он пробрался в ее спальню и остриг ее длинные золотые волосы. В скандинавской культуре это считалось крайне унизительным оскорблением, поскольку такому наказанию подвергали распутных женщин. Тор очень разозлился и решил отомстить за свою жену, но когда он схватил Локи, тот поклялся полностью возместить ущерб. Тор не представлял себе, как это можно сделать, но все-таки отпустил Локи, пригрозив, что ему придется худо, если он не сдержит свое обещание. И Локи отправился к лучшим из всех златокузнецов, каких он только знал, — к карлам, или двергам. Он хитрил, торговался, изворачивался и, в конце концов, добился того, что один из карлов выковал для Сив новые волосы из чистого золота, да такие, чтобы они пустили корни у нее на голове и стали расти, как настоящие, только в тысячу раз прекраснее прежних. Но этого было недостаточно: чтобы загладить свою вину перед асами, Локи решил преподнести им подарки. Он втравил два семейства кузнецов в состязание и таким образом вынудил их выковать еще несколько чудесных предметов, — но для этого ему пришлось рискнуть. Он поспорил с карликом Брокком (который выковал волосы для Сив), что другие мастера его превзойдут, и поставил в заклад собственную голову. Вернувшись в Асгард, Локи преподнес Сив новые волосы, и все боги согласились, что с золотыми волосами богиня стала еще краше, чем была. Другим богам тоже достались сокровища, среди прочего, Одину — копье, а Тору — молот, изделие Брокка, которое и было признано лучшим из всех даров. Таким образом, Брокк выиграл заклад и потребовал свою награду — голову Локи. Увидев, что карлик уже приближается к нему с ножом, Локи воскликнул, что проиграл только голову, но это не дает Брокку права прикасаться к его шее. Таким образом, забрать свой выигрыш кузнец не смог и ограничился тем, что зашил Локи рот толстым ремешком.
Много споров вызывает сюжет о пленении Локи. После того, как Локи погубил Бальдра, вложив в руку слепого бога Хёда смертоносную стрелу, асы схватили Локи и заточили его в пещере, связав кишками его же собственного сына. Многим современным северным язычникам хотелось бы думать, что Локи лежит там связанным по сей день и будет лежать до самого Рагнарёка, когда силы хаоса и порядка сойдутся в решающей битве. Но другие говорят, что Один оставил своему побратиму один последний дар — несмотря на то, что сам же и связал его. Один властвует над силами речи, символически заключенными в руне Ансуз — руне, снимающей оковы. Ансуз — совершенно особая руна: она олицетворяет внимание и дыхание Одина и растворяет все узы, стесняющие сознание и дух. Она дарует свободу и помогает соединиться с богами. Ее англосаксонское название переводится как «уста» или «бог», и в этом скрыт важнейший намек на ее истинную природу. Произнести или назвать что-либо — значит, сотворить это, вызвать из небытия к бытию. И я полагаю, что в этом — одна из причин, по которым дверги зашил Локи рот: они пытались лишить его возможности творить словом. Стоит также отметить, что Локи склонен к злоязычию, самые яркие примеры которого можно найти в «Перебранке Локи», где этот язвительный трикстер бросает вызов всем и вся.
Возможно, Локи и впрямь до сих пор лежит связанным на камнях, в темной сырой пещере, но нигде не сказано, что рот у него по-прежнему зашит (напротив, от ремешка, которым Брокк стянул его губы, он освободился очень быстро). Возможно, он и скован, но его речь, его творящая сила свободна, а, значит, свободен и он сам. В любой дискуссии о Локи неизбежно всплывает проблема Рагнарёка. Это слово в переводе означает «судьба» или «рок богов», но не следует забывать, что, по скандинавским представлениям, судьбу изменить возможно. Предсказано, что в день Рагнарёка Локи выступит против богов. В этом есть определенная циклическая закономерность: хаос вновь сойдется в битве с порядком, как это было в начале времен.
Многие современные северные язычники сомневаются, следует ли причислять Локи к богам. Он из племени великанов, говорят они; он — чужак и нарушитель того динамического равновесия, которое установили регины[1]. Он— хаос. Он— «враг». Но развитие и рост невозможны без толики хаоса. Эволюция — это результат избирательных хаотических нарушений порядка, и вполне возможно, что Один, наделивший людей душой и духом на заре времен, разделил с Локи не только свою кровь, но и свою божественность. Порядок дает стабильность, но только хаос может обеспечить перемены, развитие и саму жизнь. Поэтому за сковыванием Локи — ограничением всех возможностей развития — неизбежно следует разрушение, Рагнарёк. Без хаоса нет жизни.
Независимо от того, хотите ли вы поклоняться Локи или нет, он — очень интересное божество. Он — оборотень и единственный из скандинавских богов, неоднократно меняющий не только свой облик, но и пол. Так, чтобы предотвратить возвращение Бальдра в мир живых, он принимает обличье старухи, а в другом мифе превращается в кобылу и становится матерью Слейпнира, коня Одина. Вскоре после войны с ванами асы построили Асгард, но тот оставался беззащитным. В один прекрасный день к ним пришел каменщик-великан и предложил возвести вокруг Асгарда неприступную стену, а в награду за свои труды потребовал солнце, луну и богиню Фрейю. Из помощников у него был только конь по имени Свадильфари. Локи настоял, чтобы боги приняли это предложение, но выдвинули ответное условие, которое помешает каменщику закончить работу в срок и тем самым лишит его права на плату. Боги согласились и сказали, что стена должна быть достроена к первому дню лета. Никто не сомневался, что даже для самого искусного строителя такая задача окажется непосильной. Строитель, однако, принял условие и приступил к работе. Неделя шла за неделей, и стена росла не по дням, а по часам: первый день лета приближался, и боги забеспокоились, увидев, что строитель и впрямь может завершить работу к назначенному сроку. А поскольку именно Локи посоветовал им согласиться на предложение великана, боги набросились на него и потребовали что-нибудь предпринять: они были совершенно не готовы расстаться с солнцем и луной — и уж тем более с Фрейей.
Понаблюдав за каменщиком, Локи заметил, что добрую половину работы выполняет Свадильфари — необыкновенно могучий и быстроногий конь. Свадильфари подвозил к стене огромные камни, а его хозяину оставалось лишь укладывать их рядами. И вот на следующее утро неподалеку от того места, где трудились каменщик и его конь, показалась стройная, длинноногая кобыла. Принявшись заигрывать со Свадильфари, она раздразнила его и сманила в лес на целых три дня. Между тем назначенный срок миновал, и стена осталась недостроенной. Лишившись награды, каменщик страшно разозлился и принялся крушить стену и осыпать богов угрозами и проклятиями. Но тут вмешался Тор и разрешил ситуацию самым простым способом — убив великана на месте. Локи еще несколько месяцев пропадал, а затем вернулся и привел с собой восьминогого жеребенка. Это и был Слейпнир («Скользящий»), которого Один в «Речах Гримнира» называет «лучшим из коней». Один забрал его себе, не спрашивая, кто его мать, потому что все и так понимали: кобылой, которая увела Свадильфари, в действительности был сам Локи, переменивший обличье.
В общей сложности у Локи шестеро детей. Он — мать Слепйнира, отец Хелы, Фенриса и мирового змея Йормунганда (от великанши Ангрбоды), а также отец Нарви и Вали — двух сыновей от второй его жены, Сигюн. Сам Локи — сын йотуна Фарбаути («Жестокоразящего»), которого нередко считают олицетворением молнии, и Лаувейи, которой в этой книге посвящен отдельной раздел и которая известна также под именем Наль («Игла»; вероятно, подразумевается сосновая хвоя или трут). Предположительно, у Локи есть два брата, о которых не известно ничего, кроме имен: Бюлейст и Хельблинди (причем последнее имя подозрительно похоже на одно из хейти Одина). О значении имени самого Локи споры ведутся до сих пор. Некоторые исследователи утверждают, что оно связано со словами, означающими «огонь» или даже «паук», но единого мнения на этот счет среди ученых не существует. Обычно Локи рассматривают как огненное божество, несмотря на то, что он превращался в водных животных — в лосося и тюленя. У него есть несколько хейти: Лофт («Воздушный» или «Облегчающий»[2]), Небесный Странник, сын Лаувейи, муж Сигюн и прочие. Несмотря на всю неприязнь, которую питают к нему некоторые современные язычники, в «Младшей Эдде» его причисляют к асам.
Перевод с англ. Анны Блейз
