Глава 3. Священный Элевсин

Sorita d'Este & David Rankine (c)
Перевод: Анна Блейз (с)

Настоящий перевод доступен по лицензии Creative Commons «Attribution-NonCommercial-NoDerivs» («Атрибуция — Некоммерческое использование — Без производных произведений») 3.0 Непортированная.

Элевсин был для Древней Греции тем же, чем впоследствии для Европы стал Ватикан: невероятно влиятельным и могущественным религиозным центром. В Элевсине поддерживался мистериальный культ, включавший Великие и Малые мистерии, в основе которых лежал миф о богине плодородия Деметре и ее дочери Персефоне. Посвящение в Элевсинские таинства считалось исключительно важным как с общественной, так и с духовной точки зрения: оно не только придавало посвященному более высокий статус, но и, как полагали, обеспечивало счастливую загробную жизнь в подземном мире, царицей которого была Персефона.

Культ Гекаты — наряду с культами Деметры и Персефоны — тесно переплетался с Элевсинскими мистериями. Ученый II века до н.э. Аполлодор Афинский в своей «Хронике» (III.XIV.7) сообщает, что после смерти афинского царя Эрихтония на престол взошел его сын Пандион, в царствование которого Деметра пришла в Аттику и была гостеприимно принята царем Элевсина Келеем. На основании этого упоминания пришествие Деметры в Элевсин относили к периоду 1462—1432 гг. до н.э.

Далее в той же «Хронике» утверждается, что первые мистерии в Элевсине состоялись в правление царя Эрехтея, около 1409 года до н.э. Таким образом, если участие Гекаты в Элевсинских мистериях не является позднейшей интерполяцией, если эта богиня присутствовала в них с самого начала, это свидетельствует о том, что в Греции она была известна уже в XV веке до н.э., за семь столетий до первого письменного упоминания ее имени (в «Теогонии»).

Связь Гекаты с Элевсинскими мистериями сбросить со счетов невозможно. Несмотря на все разнообразие теорий и домыслов о характере таинств и ритуалов, совершавшихся в Великих и Малых мистериях, остается бесспорным одно, а именно — что Элевсин был чрезвычайно важным духовным центром. Элевсинские жрецы владели огромными участками земли и были невероятно богаты; их политическое влияние простиралось на весь известный эллинам мир. Археологические находки свидетельствуют, что святилище в Элевсине могло существовать уже около 1500 года до н.э., подтверждая тем самым датировку из «Хроники» Аполлодора.

Согласно греческому географу Павсанию, меньший по размерам храм, стоявший у входа в главное святилище, был посвящен Артемиде Пропилее и морскому богу Посейдону. Между тем «Пропилея» — «Привратница» — это один из главных эпитетов Гекаты, и не исключен, что в действительности храм был посвящен не Артемиде, а Гекате и Посейдону. Тем более что Артемида не упоминается с этим эпитетом ни в каких других источниках и не связана с мистериями Персефоны и Деметры, составлявшими элевсинский культ.

Геката, напротив, ассоциировалась в других источниках (например, в той же «Теогонии») с Посейдоном и, кроме того, в жертву ей нередко приносили рыбу. Еще одно свидетельство в пользу этой гипотезы обнаруживается на вазе, найденной при раскопках на месте малого элевсинского святилища. На ней изображена бегущая дева с двумя факелами в руках, которую большинство современных исследователей отождествляют с Гекатой.

Гомеров гимн «К Деметре» — это, по сути, канонический текст элевсинского культа: в нем излагается миф о похищении Персефоны. Напомним читателям этот сюжет, чтобы прояснить, какую роль сыграла в нем Геката.

Аид, бог подземного мира, был одинок на своем троне. Чтобы скрасить одиночество брата, Зевс, владыка богов, дозволил ему похитить свою дочь Персефону и взять ее в жены. Тогда Аид замыслил ловушку для юной девы, и богиня земли Гея вырастила по его просьбе прекрасный цветок нарцисса. Собирая цветы на Нисейской равнине с другими юными богинями, Персефона заметила нарцисс, росший в стороне, и направилась к нему, отделившись от подруг. Но тут Аид вырвался из-под земли на своей колеснице, схватил Персефону и умчал ее в подземное царство. Единственными свидетелями похищения оказались Геката, которая услышала из своей пещеры крик Персефоны, и Гелиос, бог солнца, видевший с неба все, что произошло.

Персефона тщетно взывала из-под земли к своей матери, а Деметра столь же тщетно искала дочь по всей земле. Так продолжалось девять дней, а на десятый Геката предстала перед Деметрой, поведала, что слышала отчаянный зов Персефоны, и предложила выяснить у Гелиоса имя похитителя. Гелиос рассказал все, что видел, добавил, что подлинным виновником происшедшего был сам Зевс, и попытался убедить Деметру, что владыка подземного мира — достойный жених для ее дочери. Однако Деметра осталась безутешной. В горе она скиталась по земле, изменив свой облик, пока, наконец, не пришла в Элевсин, где была принята во дворце и стала кормилицей Демофона, сына царицы Метаниры.

Деметра отказывалась от пищи и питья, до тех пор пока служанка Ямба не развеселила ее непристойными шутками. Тогда Метанира поднесла богине вина, сдобренного медом, но Деметра отвергла его, велев вместо вина поднести ей напиток под названием кикейон — смесь ячменя с водой и полеем (болотной мятой). Этот напиток впоследствии стал обрядовым в Элевсинских таинствах.

Деметра вскармливала младенца-царевича амброзией и каждую ночь тайно закаляла его в огне, чтобы сделать бессмертным. Но однажды царица Метанира застала ее за этим занятием и в ужасе вскрикнула, из-за чего обряд прервался и продолжить его было уже невозможно. Деметра открыла царице свою божественную сущность и сказала, что теперь Демофон останется смертным, как любой другой человек. Затем она велела воздвигнуть ей храм в Элевсине и справлять таинства в ее честь. Когда храм был построен, Деметра поселилась в нем и на целый год сделала землю бесплодной: урожай не взошел, и люди тяжко страдали и умирали от голода.

Увидев с Олимпа бедствия, постигшие человечество, Зевс послал к Деметре свою вестницу, богиню Ириду. Деметра не откликнулась на зов; тогда все остальные боги стали приходить к ней с дарами, умоляя вернуться на Олимп, но Деметра отвечала, что не сдвинется с места и не снимет бесплодие с земли, пока ей не возвратят дочь.

Зевс вынужден был отправить Гермеса в подземное царство, и тот уговорил Аида отпустить Персефону. Но перед тем, как расстаться с женой, Аид дал ей съесть несколько зерен граната, из-за чего Персефона оказалась привязана к подземному миру и обречена возвращаться в него снова и снова. Тем не менее, на время она воссоединилась с матерью; их обеих радостно встретила Геката, приветствовавшая Персефону в мире живых и ставшая ее проводницей (propolos) в ежегодном путешествии под землю. Ибо Зевс объявил, что Персефона отныне обязана проводить треть года в царстве мертвых, со своим мужем, а две трети — на земле, с матерью. Поэтому на третью часть года земля всякий раз становится бесплодной: Деметра вновь оплакивает разлуку с дочерью.

Важно отметить, что во время похищения Персефоны только Геката и Гелиос заметили, что творится неладное.

…не услышал призыва ее ни один из бессмертных.
Слышала только из темной пещеры Персеева дочерь,
Нежная духом Геката, с блестящей повязкою дева^[1].

То, что Геката услышала крики и шум борьбы, на которые не обратил внимания больше никто из богов, свидетельствует о даре воспринимать незримое. Более того, на связь этой богини с путями природы, как зримыми и так и незримыми, указывает ее описание как «бдящей о силах природы»^[2].

Интересное наблюдение высказывает А.Н. Атанассакис, переводчик гомеровых гимнов на английский язык. Он усматривает в гимне «К Деметре» возможное указание на связь Гекаты с Луной:

Но лишь десятая в небе забрезжила светлая Эос^[3],
Встретилась скорбной богине Геката, державшая светоч^[4].

Впрочем, не исключено, что под этим «светочем» подразумевается не Луна, а Венера, утренняя звезда, последняя из звезд, видимых на небе в лучах восходящего солнца. Если так, то можно предположить, что в образе двух факелов Гекаты выступала Венера в обличьях утренней и вечерней звезды.

Некоторые любопытные и значимые вариации мифа обнаруживаются в орфическом гимне «К Деметре». Здесь Аид похищает Персефону не на Нисейской равнине, а непосредственно в Элевсине. Отметим, что название «Ниса» носило несколько местностей, и одна из них, что немаловажно, находилась в окрестностях города Лагина — культового центра Гекаты. Кроме того, гора под названием «Ниса» считалась местом рождения Диониса.

Место служанки Ямбы, развеселившей богиню неприличными шутками, в орфической версии занимает старуха Баубо, которая рассмешила Деметру, показав ей свои гениталии, и поднесла ей кикейон. А в орфической традиции Баубо ассоциировалась с Гекатой как вариант имени или спутница этой богини; кроме того, в тексте дефиксиона (таблички-проклятия) из Клавдиополя Баубо/Геката связывается с Артемидой и Эрешкигаль^[5]. Быть может, памятью о Баубо были порождены и знаменитые шила-на-гиг — встречающиеся в декоре средневековых церквей и замков по всей Европе скульптурные изображения женщин с открытыми и увеличенными гениталиями.

В гомеровом гимне «К Деметре» Геката заключает Персефону в объятия и далее именуется буквально ее «предшественницей» (propolos) и «последовательницей» (opaon). Это не столько описание функций Гекаты, сколько указание на ее положение: при нисхождении Персефоны в подземное царство Геката шествует перед ней, а при возвращении на землю — позади нее, чтобы уберечь ее от любых опасностей. Несмотря на то, что на третью часть года Персефона принимает на себя функции хтонической царицы мертвых, на протяжении остальных двух третей она вновь становится кроткой и благодатной богиней, шествующей по земле. Поэтому в своих путешествиях в подземный мир и обратно она нуждается в Гекате как провожатой и защитнице.

Деметра была тесно связана с Гекатой не только в Элевсинских мистериях: известны другие храмы Деметры, в которых имелось святилище для Гекаты, выступавшей как стражница таинств, — храмы в Селинунте (Сицилия) и на острове Самофракия.

В схолиях к «Аргонавтике» Деметра (Део) названа матерью Гекаты. Это можно истолковать как еще одно звено сложной цепи взаимосвязей между Гекатой, Деметрой и Исидой. Деметра часто отождествлялась с Исидой, а Исида, в свою очередь, — с Гекатой. Геката и Деметра связывались друг с другом в контексте Элевсинских мистерий. Деметра объединяется с Исидой в «Истории» Геродота (V век до н.э.) и во многих более поздних текстах, таких как «Историческая библиотека» Диодора Сицилийского (I век до н.э.) или «Моралии» Плутарха (II век н.э.).

Дополнительный свет на тайны Элевсина проливают золотые вакхические погребальные таблички, относящиеся к периоду с V века до н.э. по II век н.э. В текстах этих табличек — погребальных даров посвященным в орфические мистерии — подчеркиваются и важная роль Гекаты в Элевсинских таинствах, и взаимосвязанность богинь, которым поклонялись в Элевсине. Бримо (обычный эпитет Гекаты) в вакхических табличках отождествляется с двумя другими элевсинскими богинями — Деметрой и Персефоной^[6].

Христианский богослов II века н.э. Климент Александрийский писал об Элевсинских мистериях: «Я постился, я пил кикейон»^[7]. Из этого следует, что соискатели посвящения должны были посредством поста обрести восприимчивость, облегчающую переход в измененное состояние сознания. Роль ритуального напитка, кикейона, в Элевсинских мистериях по сей день остается спорной. Из гомерова гимна «К Деметре» мы знаем, что его готовили из ячменя, воды и полея (болотной мяты). Болотная мята обладает абортивным действием, и этот факт, скорее всего, был хорошо известен элевсинским жрицам, сведущим, по всей вероятности, в фармакее — магии трав, наркотических веществ и ядов.

Толченый ячмень, смешанный с водой, начинает бродить и превращается в алкогольный напиток. Поэтому не удивительно, что соискатели, выпивавшие кикейон, легко входили в измененное состояние сознания, — тем более если предположить, что к напитку добавлялись особые травы. Согласно одной гипотезе, в состав кикейона входила спорынья, обладающая сильным психоактивным эффектом; но с такой добавкой напиток становился бы смертельно опасным и его действие трудно было бы контролировать.

Поскольку в образности Деметры важное место занимают цветы мака, предполагалось также, что в кикейон добавляли опиум. Несомненно, это весьма способствовало бы переходу посвящаемых в измененное состояние, однако никакими вескими доказательствами этой гипотезы мы не располагаем. С таким же успехом в состав напитка могли входить и любые другие психоактивные растения — например псилоцибиновые грибы, — и с таким же успехом кикейон мог состоять только из воды, ячменя и болотной мяты, безо всяких добавок. Известно, впрочем, что этот напиток пили не только в обрядовых целях, но и на обычных пирах, из чего можно сделать вывод, что он обладал теми или иными приятными свойствами.

В вазописи Геката изображалась стоящей у дверей святилища с двумя факелами в руках, из чего следует, что основной ее функцией в Элевсинских мистериях была роль проводницы (propolos). Можно предположить, что жрицы Гекаты провожали соискателей через лабиринт подземных пещер и переходов, освещая им путь двумя факелами. Климент Александрийский сообщает, что далее разыгрывалась некая мистическая драма; из его описания можно сделать вывод, что перед соискателями ритуальным образом воспроизводился миф о похищении Персефоны как тот изложен в гомеровом гимне «К Деметре»:

Део [Деметра] и Кора становятся действующими лицами некой мистической драмы, и Элевсин с его дадофорами [факелоносицами, титул Гекаты] справляет обряд памятования о скитаниях, похищении и скорби^[8].

Другой христианский автор, африканец Лактанций, обращенный язычник, подтверждает предположение о важной обрядовой роли жриц-факелоносиц. В своем трактате «Божественные установления» (IVвек н.э.), он пишет, подразумевая ту же мистическую драму, что и Климент:

Прозерпину [Персефону] ищут с горящими факелами и когда, наконец, находят, в завершение обряда все возносят благодарения и машут факелами.

С функциями Дадофоры («факелоносицы»), освещающей путь, связаны и такие эпитеты Гекаты, как Фосфора («светоносная») и Пирфора («огненосная»). Указание на эту же роль встречается в одной недатированной схолии, где о Гекате и Аполлоне говорится, что они «озаряют дороги светом: он — днем, она же — ночью». Впоследствии огонь ее факелов превратился в пламя звездных сфер и «умный» огонь «Халдейских оракулов».

Перевод с англ. Анны Блейз